Снова с тобой

– Может, чего-нибудь еще? – спросил он.

– О да. – Тут Октавия поняла, что он имел в виду выпивку. – О нет, спасибо. Наверное, ты прав. Мне достаточно.

Норт нахмурился:

– Тебе плохо?

Хотелось попросить, чтобы он подошел поближе, но язык не поворачивался.

– Н-нет. Все прекрасно. – «Особенно прекрасен ты».

– Уверена? – Норт потер подбородок. Октавии нравилось, что он небрит.

– Ты сегодня красивый.

Он усмехнулся, глаза вспыхнули от удивления.

– Обычно это мужчины льстят женщинам.

Она пожала плечами. Тело уже плохо слушалось, язык – тоже.

– Когда-нибудь ты станешь ангельски красив, Норри.

– Ты побледнела, Ви.

– Возможно. Возможно, я неблагоразумна, но ничего не могу поделать: мне хочется поцеловать тебя, мой дорогой друг.

– Октавия, – отпрянул Норт, – это глупо.

– Слишком поспешно и чересчур категорично. Да, я знаю. Поцелуй меня, Норт. Я хочу вспомнить, какой ты на вкус. Мне не хватало тебя все это время.

Если бы не стол, Норт отодвинулся бы от нее. Никогда в жизни она не испытывала такой благодарности к обычному предмету мебели.

Ну разве еще к кровати Норта двенадцать лет назад.

Обхватив Норта за шею, Октавия потянулась всем телом, приподнялась на цыпочки и припечатала его губы поцелуем.

Он стоял не двигаясь, как статуя, как скала, и все равно Октавии стало намного легче. Неужели она безразлична ему? Нет, не может быть. Он желал ее, но сопротивлялся. Зачем?

Наконец она отстранилась.

– Все стало другим. На вкус ты теперь совсем не такой, каким был в ту ночь.

– Не хватает горечи слез.

– Ах да. – Теперь она вспомнила. – Мы ведь тогда оба разревелись.

Он кивнул:

– Помню.

– Ты был таким нежным, таким ласковым.

– Я был глупым, неумелым и выставил себя полным идиотом.

– Ты был прекрасен. Только это и вспоминай.

Не дожидаясь, пока он начнет спорить, она прижалась к этому большому теплому телу, слушая, как его сердце стучит ей в грудь, чувствуя, как сквозь тонкую ткань платья согревает его тепло. Поднявшись на цыпочки, Октавия, не испытывая ни сомнений, ни сожалений, снова прижалась к нему губами.

Настоящий мужчина – и такой сладкий. Октавия не могла от него оторваться, лаская его языком, покусывая зубами. Она была готова съесть его. И когда у него напряглись руки, Октавия застонала, осознав свою победу. Он откликнулся на ее призыв!

Только, вместо того чтобы еще сильнее прижать ее к себе, Норт вдруг отодвинулся.

Дыхание сбилось, глаза заблестели.

– Не искушай меня, Ви.

Она умышленно прижалась к нему бедрами.

– А тебя можно соблазнить, Норри?

Норт издал горлом какой-то звук. Ей показалось, что он зарычал.

– О черт! Да!

– А что тебя привлекает больше? – Она повела пальцем по его руке. – Возможность переспать или я?

– Ты. Только ты.

Вдруг онемевшими пальцами она принялась расстегивать на нем жилет, а потом резкими движениями стала срывать одежду. Покончив с жилетом, Октавия наткнулась на тонкое полотно рубашки. Выдернув ее из брюк, погладила шелковистую кожу на спине. Норт не остановил, напротив, поднял руки, потянул рубашку и кинул ее на пол.

Он был потрясающе красив. Красив переполнявшей мужественностью. Чувственностью, которая исходила от него. От его вида Октавию заколотила нервная дрожь.

– Вот и прекрасно. – Октавия прижалась губами к его плечу и лизнула солоноватую кожу. – Господи Боже, кто бы мог подумать, что мужчина может быть таким вкусным? – Она руками и губами ощущала его пронзительную сладость, тепло и мягкость. Вместо худого подростка – кожа да кости – перед ней стоял мужчина в полном соку, как сказала бы мать. Но он все равно был ее мальчиком, ее Норри, и голова от него шла кругом сильнее, чем от выпивки и опия.

– Ах, – выдохнула Октавия, прижавшись губами к его горлу, там, где бился пульс, и зашептала с шотландским выговором:

– Какой ты большой и красивый, Норри Шеффилд.

Он выпрямился.

– Не передразнивай меня, Ви.

– Я передразниваю тебя? – Ее тянуло к нему. Она не могла отпустить его от себя. – Я люблю твой шотландский акцент.

На его жестком лице пронзительно выделялись светлые глаза. Любой мог подумать, что это проявление гнева, но только не Октавия. Норт пытался побороть свое влечение к ней. Пытался одолеть ее.

– Я обожаю в тебе все. – Она погладила его выпуклую мускулистую грудь. Жесткие волосы защекотали ладони. – Я обожаю тебя, Норт. И всегда обожала. Ты есть и будешь моим самым дорогим…

– …воспоминанием, – прервал он. – Пообещай мне, что после того, как мы найдем твоего поклонника, ты сделаешь все, чтобы я стал всего лишь твоим воспоминанием. Это необходимо, Ви. И мы оба это знаем.

– Почему? – Октавия поморщилась, услышав свой жалобный голос. – Мы не сможем остаться друзьями, потому что мне повезло уродиться законнорожденной? Это глупо!

Норт отстранил ее на расстояние вытянутой руки, хотя Октавия сопротивлялась изо всех сил.

– Может быть. Но мне так хочется. Ничего хорошего из нашей близости не получится. Во всяком случае, для тебя.

– Норри, ты очень хороший. Помимо всего прочего, ты единственный, кто по-настоящему знает, кто я такая, кому я могу доверить все мои тайны. Единственный, кто никогда от меня не отвернется.