Снова три мушкетера

Что мне понравилось на Эспаньоле - это апельсины, сударь. На Тортуге они почему-то не растут. Я был также поражен обилием и разнообразием пальм. Там росли и совершенно громадные деревья, от ста двадцати до двухсот футов в вышину. Листьями пальм кроют хижины, а из сердцевины ствола приготовляют вино. Дерево спиливают примерно в трех или четырех футах от земли, на спиле делают надрез, и потихоньку в него набирается сок, весьма крепкий настоящее вино.

Есть там и пальмы, которые так и называются - винные. В высоту они значительно меньше - футов пятьдесят, от земли ствол их тонок, а примерно с середины раздувается, как добрый французский бочонок. Вот в этом-то утолщении и содержится вещество, вполне съедобное и даже приятное на вкус, а главное - пальмовый сок. Если дать ему перебродить, он становится крепче любого вина.

Среди буканьеров этот напиток очень распространен, и их редко увидишь вполне трезвыми в любое время суток.

Морские разбойники народ отчаянный и не слишком приятный. Особенно запомнился мне один голландец по имени Йоханн-Скелет. Как вы понимаете, сударь, настоящие имена у них не в ходу и они называют друг друга различными прозвищами.

- Ну, не одни только пираты дают людям прозвища, - заметил д'Артаньян.

- Ваша милость кого-то имеет в виду?

- Например, нашего Портоса. Ведь настоящее имя Мушкетона - Бонифаций.

- Правда, сударь?! - в восторге вскричал Планше. - Значит, этот дуралей зовется Бонифацием - ха-ха-ха, вот здорово!

Планше не сразу удалось успокоиться и вернуться к своему повествованию.

- Поначалу наша жизнь на Эспаньоле протекала гладко, сударь, все-таки продолжил он спустя немалое время. - Это происходило оттого, что мы прибыли на остров с господами Ван Вейде и Эвелином и считались их друзьями. Но скоро мы с Гримо убедились в том, что денег на обратную дорогу во Францию, живя с пиратами и буканьерами, не заработаешь. Никакой торговли они не ведут, а промышляют охотой на диких свиней и разбоем. Следовательно, мои услуги писца тут никому не пригодятся, даже в том случае, если я не пожалею самых первосортных чернил. Что же касается черепах, то буканьеры в них отлично разбираются и прекрасно умеют их ловить. Увидев это, Гримо приуныл. У меня тоже сделалась меланхолия, сударь.

Правда, нас кормили дичью, которой в лагере обычно хватало на всех с избытком, и поили пальмовым вином. Так что мы могли целыми днями греться на солнце и заниматься ничегонеделанием. Но такой образ жизни, может быть и не лишенный некоторой приятности, ни на шаг не приближал нас к Франции.

Наблюдая за пиратами, мы также поняли, что если хотим заработать какие-то средства, то должны вступить в их ряды и участвовать во всех их разбойничьих нападениях, чтобы затем, если повезет, получить свою законную долю при дележе добычи.

Из случайно услышанного разговора Ван Вейде и Эвелина я понял, что они не питают особого пристрастия к пиратскому образу жизни, но, имея среди разбойников старые связи, рассчитывают получить возможность завладеть судном, на котором можно будет попробовать возвратиться в Европу. Поэтому я решил ничего не предпринимать до поры до времени, поскольку наши интересы пока совпадают.

Я называю людей, среди которых мы оказались, разбойниками, сударь. Это не совсем справедливо. В тех краях люди вынуждены добывать себе хлеб насущный охотой и рыболовством, если не хотят с утра до вечера гнуть спину на плантатора.

Однако иногда дичи не хватает или выдается неудачный сезон. Тогда некоторые из охотников собираются вместе, договариваются о том, что все принадлежащее им скудное имущество становится общим, и отправляются разбойничать на море в надежде захватить какую-нибудь медленно плывущую испанскую барку с кожами. Если эти люди не имеют врожденной склонности к грабежу и насилию, они просто возвращаются в селение и продают захваченные кожи, а вырученные деньги делят поровну между собой. Вот и все. Отсюда следует, сударь, что не все буканьеры - пираты.

- Понятно, Планше. Они немножко пираты, немножко охотники. И разбойничают только в крайности.

- Примерно это самое я и имел в виду, сударь, - подтвердил Планше, не заметив сарказма в словах мушкетера.

- Однако есть же среди них и отпетые негодяи?

- Святая истина, сударь. Такие не могут спокойно сидеть на месте, если с утра кого-нибудь не подстрелили или, на худой конец, не ограбили. Именно таким человеком, если только тут возможно употребить это слово, и был Йоханн-Скелет. Его любимым развлечением была стрельба по живым мишеням птицам или лошадям.

- Стрельба по лошадям! Черт побери, попадись мне эта каналья, я сам сделал бы из него мишень! - гневно воскликнул д'Артаньян.

- К счастью, это невозможно, сударь.

- Вот как!

- Да. Его повесили испанцы.

- Ага, наверное, у них были на то причины.