Снова три мушкетера

Кардинал скорчил гримасу, не переставая писать. Он представил себе картину всеобщей учености, и она чуть было не вызвала у него приступ подагры.

"...Вот из какого соображения политики хотят, чтобы в упорядоченном государстве было больше мастеров механических профессий, чем мастеров либеральных профессий, насаждающих образование. Именно с целью направлять действия вышеупомянутых мастеров либеральных профессий мы считаем целесообразным создать Академию, попечителем которой назначаем... - его высокопреосвященство помедлил мгновение, а затем вывел:

- ...господина канцлера Сегье", - и поставил жирную точку.

Рука его высокопреосвященства снова нащупала колокольчик.

- Пусть это перепишут в трех... нет - в пяти экземплярах. Позовите отца Жозефа.

- Он в приемной, ваше высокопреосвященство.

- Курьер от короля шведского вернулся? - спросил кардинал, наклоном головы приветствовав свое доверенное лицо, когда "серый кардинал" вошел в кабинет.

- Нет еще, ваше высокопреосвященство, - отвечал тот.

- Уж пора, - ворчливо заметил кардинал. - Этот Густав-Адольф очень полезен Франции: он крушит Габсбургов налево и направо, но у него мало людей. Я предлагаю ему помощь. Надо, надо ему помочь, и имперцам несдобровать. Теперь я сожалею, что не настоял год назад на том, чтобы Франция оказала ему прямую военную помощь, - продолжал кардинал доверительным тоном. - Настала пора исправить эту ошибку, а то этот храбрец один разобьет имперцев, и мы останемся ни с чем.

- Густав-Адольф - монарх-воитель. Вы правы, ваше высокопреосвященство, - согласно откликнулся отец Жозеф. - Ведь он не устрашился вступить в Европейскую войну один, не добившись поддержки ни у нас, ни у Нидерландов, ни даже у Дании.

- Вот-вот, и завоевал всю Померанию, - заметил кардинал. - Пожалуй, я снова напишу ему и пошлю в Стокгольм Рошфора. Так я буду уверен, что мое письмо попадет в руки адресата... Что нового из южных провинций, отец Жозеф?

- В Лангедоке - чума, - с тонкой улыбкой произнес "серый кардинал".

- И вдобавок - Монморанси, - в тон ему отозвался "красный".

Они понимали друг друга с полуслова.

- Неужели мор не стихает?

- Эпидемия идет на убыль в одном месте, а усиливается в других.

- Ладно, отец Жозеф. Вы можете идти - мне просто приятно было провести с вами эти несколько минут. А я еще немного поработаю.

Оставшись в одиночестве, его высокопреосвященство потребовал всю накопившуюся корреспонденцию. Он бегло просматривал донесения губернаторов, чиновников, назначенных им в разные уголки страны, рапорты полицейских начальников о народном ропоте, раздававшемся то тут, то там вследствие непомерных налогов.

Губы его высокопреосвященства кривились в брезгливой усмешке, когда он читал все эти донесения.

- Ничего, - бормотал кардинал. - Это все аристократы. Они подбивают народ. Без их подстрекательских выходок крестьяне покорно тянули бы свой воз.

Неожиданно в голову пришло живое сравнение. Кардинал отложил в сторону бумаги и потянулся за пером. Строчки одна за другой ложились на белый лист. Они сохранились для потомков:

"Народ необходимо сдерживать нуждой. Его следует сравнить с мулом, который, привыкнув к тяжестям, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы..."

Повертев перо в руках, кардинал сделал приписку:

"Но подобно тому, как работа мула должна быть умеренна и нагрузка этого животного должна соразмеряться с его силой, то же должно быть соблюдено и относительно повинностей народа".

Ришелье отложил перо и снова принялся за чтение. Новости парижских нувеллистов, которые знают обо всем так же хорошо, как и его ангелы. Хотя как раз именно среди нувеллистов больше всего агентов кардинала. И это хорошо. Они процеживают сплетни и слухи сквозь сито здравого смысла, а оставшийся полезный осадок подают на его стол в свежем виде.

"Завтра его величество собирается на охоту на лис. Эти животные должны очень опасаться, так как у его величества твердая рука и на прошлой охоте он собственноручно застрелил пять волков".

Прочитав этот заголовок, кардинал усмехнулся. Всем, а уж сборщикам и поставщикам новостей и подавно, была известна страсть короля к охоте.

"Монахини монастыря урсулинок в Лудене оказались во власти ночных привидений после эпидемии чумы, унесшей четверть населения города".

Кардинал откинулся на спинку кресла. Инквизиция делает, что может. Она хватает подозрительных людей, отмеченных стигмами Дьявола: всех сухоруких, колченогих, косых, подверженных приступам падучей, передает их в руки судей, а после признаний в сговоре с Дьяволом публично сжигает на площадях городов, где мор уж слишком силен. Это успокаивает народ.

Ришелье вернулся к кипе бумаг. Последнее сообщение о чуме в Лудене напомнило ему другое, бегло просмотренное ранее. Он порылся в бумагах. Вот оно.

Глава овернской инквизиции сообщил, что ведьма Элина Маркос, гречанка, была схвачена в окрестностях Клермон-Феррана по многочисленным доносам горожан, изнемогающих от морового поветрия, одолевающего Клермон-Ферран уже долгое время. Ведьме был вынесен обвинительный приговор, но...