Снова три мушкетера

- А личного секретаря?

- Мистер Джексон.

- Да, это правильно. Шевалье говорит верно, - закивал головой Джейкобсон.

- Имена можно сообщить, как и приметы герцога, - холодно ответил комендант. - А вот описать убранство и обстановку лондонского дворца герцога сможет лишь тот, кто действительно побывал там.

Д'Артаньян испытал горячее желание схватить со стола массивный письменный прибор и проломить им голову коменданту, однако врожденное благоразумие взяло верх, и он лишь удостоил коменданта красноречивым взглядом.

Когда наш гасконец добросовестно описал обстановку внутренних покоев в доме герцога, поразивших его своей невиданной роскошью, а потому и запечатлевшихся в памяти, он был готов мысленно поздравить себя с успехом.

Англичанин энергично закивал головой:

- О да, да! Шевалье, несомненно, бывал гостем герцога. Я убежден в честности шевалье. Недаром я уже битый час ломаю себе голову над одним и тем же вопросом.

- Каким же? - спросил комендант, с лица которого впервые за все время исчезло выражение угрюмой подозрительности, если, конечно, не считать того момента, когда в комнате появилась его очаровательная крестница.

- Только одним вопросом, goddamn! Где я мог видеть шевалье раньше! Я уверен, что ваше лицо мне знакомо, сударь. Теперь я понимаю, что мы встречались у герцога, и, возможно, не один раз.

"У герцога, так у герцога", - подумал д'Артаньян, вполне удовлетворенный таким оборотом дела и ни в малейшей степени не собиравшийся разочаровывать Джейкобсона.

- Могу также добавить, что знаю ювелира герцога Бэкингема мистера О'Рейли и считаю его блестящим мастером своего дела, - заявил наш мушкетер, чтобы сделать свой триумф окончательным.

- Прошу извинить меня, шевалье де Кастельмор, за столь долгие и неприятные расспросы, - сказал комендант, протягивая ноги к огню. Спасибо, Гарри, вы очень помогли нам и уберегли господина де Кастельмора от виселицы.

- Я очень рад этому, господин де Кастельмор, - сказал англичанин с улыбкой. - Но моей заслуги в этом нет. Просто все разъяснилось, и мне приятно, что я был в состоянии разрешить все сомнения.

Д'Артаньян учтиво поклонился обоим ларошельцам. "Однако господин кардинал отправлял меня сюда вовсе не для того, чтобы вести учтивые беседы, - подумал он. - Моя задача убедить их в том, что Бэкингем не придет на помощь и дальнейшее кровопролитие бесполезно. Надо направить разговор в нужное русло".

- Я принимаю ваши извинения, господин комендант, - сказал мушкетер. Трудности войны заставляют вас быть настороже. Прошу поверить, что мне очень жаль выступать в роли глашатая несчастья, но я не знал о том, что храбрые защитники Ла-Рошели пребывали в неведении относительно того трагического события, которое лишает вас надежд на благополучный исход военных действий.

- Goddamn! О каком несчастье вы говорите? Что это за трагическое событие?! - вскричал англичанин.

Комендант снова помрачнел.

- Я думаю, это правда, Джейкобсон. Слухи ползут по городу.

- О чем вы все говорите, goddamn?!

- О гибели герцога Бэкингема - вот о чем, Гарри. И о том, что помощь не придет.

- ... - Как это ни прискорбно... - комендант замолчал, отрешенно глядя в огонь.

Д'Артаньян испытывал в этот момент ощущения, очень похожие на угрызения совести, хотя, призывая в соратники здравый смысл, снова и снова приходил к выводу, что в сущности он ни в чем не виноват. Но, наблюдая слабость мужественных людей, всегда испытываешь неловкость.

- Господин де Кастельмор был в Портсмуте, когда герцог пал от руки какого-то фанатика, подосланного шпионами кардинала. По крайней мере, шевалье свидетельствует это.

- Это так? - глухо спросил англичанин.

- К несчастью, да, - терзаясь, отвечал д'Артаньян. "Ну, ничего - зато эта нелепая война прекратится. Французы перестанут убивать французов, мы вернемся в Париж, а англичанин уедет на свои острова", - подумал мушкетер.

- Я был в Портсмуте двадцать третьего августа, когда на всех крепостных фортах были подняты черные флаги и выстрел пушки на бастионе ознаменовал траурный салют, - несколько выспренно отвечал д'Артаньян.

"Это последняя моя ложь", - мысленно добавил он.

- Крепостные форты... пушка... бастион... - как сомнамбула, повторил англичанин.

Несомненно, действие слов д'Артаньяна было очень велико; по-видимому, англичанин никак не мог оправиться после горестного известия.

Неожиданно он устремил на д'Артаньяна сумасшедший взор.

- Бастион... бастион, - твердил Джейкобсон, все ближе подходя к мушкетеру.

Он приблизился к нему вплотную и стиснул руку д'Артаньяна железными пальцами.