Снова три мушкетера

— Если бы не нашелся Планше.

Планше подпрыгнул от радости, а Жемблу от разочарования.

Через полчаса господин и слуга, вскочив верхом на лошадь и ведя на поводу одну запасную, двинулись к заставе Коферанс, а Жемблу, на которого была возложена почетная обязанность сторожить квартиру и вести хозяйство, присел на ступеньки и со словами «Вот она, господская справедливость!» запустил камнем в пробегающего мимо облезлого кота. Кот издевательски посмотрел на Жемблу наглыми зелеными глазами, презрительно мяукнул и исчез в подворотне.

* * *

Добравшись до Мелена, д'Артаньян и Планше остановились в гостинице «Бык и чаша».

— Пока все идет хорошо, не правда ли, сударь? — спросил Планше, держа в мыслях памятную поездку в Лондон и поэтому ожидая всяческих препятствий на пути.

— Вроде бы так, Планше, — весело отвечал гасконец. — Однако это всего лишь начало.

— А-а, сударь, понимаю, — глубокомысленно откликнулся славный малый, кивая головой и всячески давая понять, что он отдает должное конспиративным способностям своего господина и сознает всю важность секретной миссии, им выполняемой.

— Эй, хозяин! — крикнул д'Артаньян. — Найдется ли в вашем почтенном заведении вкусная еда для двух голодных, прожорливых путешественников? И учтите: мы едим за четверых.

— Один вопрос, сударь, — почтительно осведомился хозяин.

— Один — куда ни шло!

— Как вы платите?

— Что вы имеете в виду?

— Если вы едите за четверых…

— А, вот что вы имеете в виду, — расхохотался д'Артаньян. Разумеется, если я говорю, что мы едим за четверых, то и платим мы тоже соответственно! Итак, найдется ли у вас то, что нас интересует?

— Сколько угодно, — отвечал обрадованный хозяин, сообразив, что дворянин со своим слугой хотя и нанесут его запасам существенный урон, но и хорошо заплатят. — Могу предложить свинину, жаренную на вертеле, жареный картофель, байонский окорок, креветки и цыпленка с овощным гарниром.

— Отлично! Несите сюда всю эту свинину и окорок в первую очередь. Цыпленок тоже подойдет. Добавьте несколько бутылок вина и считайте, что спасли нас от голодной смерти.

На следующий день они проскакали двадцать миль, прежде чем солнце оказалось у них над головой.

— Куда мы направляемся сейчас? — спросил любознательный Планше. — И скоро ли начнутся засады, сударь?

— Полагаю, что мы едем на Жьен. А что касается засад, Планше…

— Да, сударь?

— То я открою тебе одну тайну.

— О, сударь! Вы знаете — я умею хранить тайны!

— Так вот — засад не предвидится.

— Неужели?! — вскричал Планше. — Я-то думал, против нас, по обыкновению, вышлют целый полк.

— С каких пор ты стал таким воинственным, Планше? Неужели это все твой сержантский чин?

— Ну, сударь. Я и раньше-то не был вам помехой, когда вы вместе с господином Атосом, господином Арамисом и господином Портосом сражались против всех гвардейцев кардинала, да еще и ларошельцев в придачу.

— Ты прав, Планше. Но все же тогда ты, кажется, не искал случая подраться.

— Я и сейчас не ищу его, сударь, однако…

— Однако?..

— Я имел в виду, что после всех тех напастей, что пережили мы с Гримо, сердце мое огрубело, а руки подчас так и чешутся задать кому-нибудь хорошую трепку…

— Что же это за напасти, Планше? Ты так ни разу и не рассказал хорошенько о своих американских похождениях.

— Ах, сударь! — воскликнул Планше, прикусив язык. — Вы знаете, как я служил вам верой и правдой. Но не спрашивайте меня об этом кошмаре — я хочу выкинуть его из своей жизни, как дурной сои.

— Будь по-твоему, Планше, — ответил д'Артаньян.

Он понял, что его лакей принимает чересчур близко к сердцу этот предмет.

Глава сорок шестая Клермон-Ферран

Они продолжали мирно беседовать, и мушкетер более не затрагивал скользкую тему. Удаляясь от Парижа и вдыхая чистый воздух провинции, они постепенно забывали о кардинале, возможных интригах Рошфора и де Барда и прочих досадных пустяках.

Планше радовался возвращению. Рядом со своим господином он чувствовал себя увереннее и даже прибавил в росте. Д'Артакьяну же казалось, что он сбросил с себя пару лет, его ранение — дурной сон, а друзья, как прежде, вот-вот присоединятся к нему, и маленький отряд с развевающимися на шляпах перьями пустится вскачь, будоража мирную сельскую тишину дробным перестуком копыт горячих коней.

Овернь, по которой теперь двигались наши герои, — одна из самых древних и своеобразных провинций Франции. В незапамятные времена здесь бушевал подземный пожар, и недра овернской земли разверзались от вулканических сотрясений. Это привело к образованию необычного и сложного переплетения гор, равнин и ущелий.

Взорам путешественников, пересекающих Овернь, представали контрастные картины: то живописные скопления остроконечных утесов среди песчаных равнин и худосочных растений, то плодородные долины, утопающие в виноградниках и каштановых рощах, то высокогорные пастбища, окруженные таинственными каскадами горных ручьев и мрачными лесами, то пустынные плато, в кратерах которых будто бы еще вчера бушевало пламя…

Под стать природе и климат этого края: зимы здесь суровые, с ледяными ветрами, летом же бывает жарко и душно.