Снова три мушкетера

— Вас могут арестовать там. Из-за того, что вы помешали этим людям казнить мою дочь.

— Мне сейчас все равно. Я должен навести справки об одной девушке, которую я… любил. Она умерла…

— Но они схватят вас. Этим несчастным глупцам кажется, что если они прольют чью-нибудь кровь, то им станет легче. Нет ничего пагубнее такого заблуждения.

— Эх, добрый человек! Мне тоже иногда кажется, что если я выкрашу клинок моей шпаги в красный цвет, то мне станет легче на душе!

— Но ведь на самом-то деле, сударь, это, наверное, не приносит облегчения.

— Возможно, ты прав. Вы правильно поступили, что ушли из города. Но мне необходимо вернуться туда. Прощай, старик. Прощайте и вы, мадемуазель Перье. Я не знаю, за что вас хотели отправить на костер, но мне как-то не верится, что одна такая девушка, как вы, могла стать причиной чумы в городе.

Д'Артаньян уже собирался дать шпоры своему коню, как неожиданно слова девушки заставили его замереть на месте.

— Камилла де Бриссар жива. Не ездите в город, сударь!

— Камилла… жива?! Как вы сказали?

— Та девушка, о которой вы говорите, — жива. Она не умерла от чумы.

— Вы знали ее?! Я прошу вас!..

Д'Артаньян молниеносно соскочил с коня и оказался возле девушки.

— Я прошу вас, расскажите мне все, что вам известно о ней!

Глаза Анны Перье расширились. Ресницы задрожали. Казалось, девушка не видит д'Артаньяна, а смотрит куда-то вдаль, за него.

— Успокойтесь, сударь. Сейчас я все объясню вам, — сказал старик, подойдя ближе. — Моя дочь не знает Камиллы де Бриссар. Не знаю ее и я. Она читает это имя у вас в сердце. Моя дочь — ясновидящая.

— Ясновидящая?!

— Да, сударь.

— Но разве такое возможно?

— В мире немало необычного. Во всяком случае гораздо больше, чем это принято считать.

— Но откуда вы знаете, что Камилла жива, мадемуазель?

— Я чувствую, — откликнулась Анна Перье. — Я чувствую — значит, знаю.

Планше, с опаской наблюдавший эту сцену издали, перекрестился.

— Теперь-то мне понятно, почему горожане потащили ее на костер, пробормотал он. — Непонятно мне теперь только одно — почему не отправили туда же и папашу?

— Отец не имеет дара ясновидения, — неожиданно звонко сказала девушка.

Глаза ее по-прежнему были устремлены куда-то вдаль. Планше вздрогнул, так как готов был поклясться, что девушка не только не слышит, но и не видит его.

— Анна права, — вмешался старик. — Я всего лишь бедный алхимик. Ну… кроме этого, я занимаюсь астрологией, изучаю звездное небо и то влияние, которое светила небесные оказывают на дела земные. И в конечном счете — на людские судьбы, сударь.

— Что ваша дочь может еще сказать мне о Камилле? Она не может ошибаться? — Д'Артаньян обращался к старику потому, что не решался спрашивать девушку, казалось, грезящую наяву.

— Одну минуту, сударь, — проговорил старик. — Мы все это время идем за вами. Мы боялись оставаться среди этих людей. Мы поняли, что вы искали девушку, которую любите. Мы видели вас около ее дома. Дом заколочен досками, но Анна сказала мне, что в этом доме никто не умирал. Она не чувствует запаха смерти.

— Что это значит?

— Я не умею этого объяснить, но если она говорит, что это так, значит, это так и есть. Я уже не раз убеждался в ее правоте.

— Вы шли за нами все это время?

— Да, крадучись. Я боюсь, как бы эти несчастные не взялись за старое. У нас был очень тяжелый день, страшный день. У вас, сударь, тоже. Мы вымокли до нитки. Анна устала. Если спрашивать ее сейчас, она не откажет вам. Ведь вы ее спаситель. Она постарается заглянуть в извилистые лабиринты Книги Судеб человеческих. Но силы ее на исходе. Она нуждается в отдыхе. Ей может быть плохо.

— Вы правы, — сказал д'Артаньян, проведя рукой по лицу и словно бы стряхивая с него невидимую паутину. — Вы правы, а я, словно мальчишка, готов был поверить в чудо, в сказку, где все оживают и все кончается хорошо.

— Нет, нет, — замахал руками старик. — Вы не поняли меня, сударь! Ваша девушка жива — в этом не может быть сомнений. И я, и Анна будем рады помочь вам и откроем вам все, что нам удастся узнать… Но нужен отдых… Силы наши не беспредельны!

— Конечно, — твердо сказал мушкетер. — Вам выпало страшное испытание. Любой воин чувствовал бы потребность в отдыхе после того, что довелось испытать вам. Пойдемте в харчевню, что неподалеку отсюда. Я позабочусь о том, чтобы вы смогли хорошенько отдохнуть.

Повинуясь знаку д'Артаньяна, подошел Планше, ведя в поводу запасную лошадь. На нее сел старик. Свою лошадь д'Артаньян уступил девушке, сказав, что животное приучено слушаться малейшего движения седока. Сам мушкетер сел на лошадь Планше.

После этого вся маленькая кавалькада медленно тронулась по направлению к «Гербу Оверни», причем Планше пришлось двигаться пешком. Таким образом, от всех этих перестановок проиграл только он, что, конечно, никак не улучшило его настроения.

— Час от часу не легче, — бормотал он под нос, шагая за седоками. — То чума, то ведьма. Если бы я только знал, что за милая поездка мне предстоит, охотно уступил бы место этому олуху Жемблу, которого он так добивался.