Сновидение

– Послушайте, мадам Кодиаль. По данным расследования, очень велика вероятность, что похититель Виктора знал, кто его отец. Похитив ребенка, он метил именно в него, в Николя. Хотел причинить ему боль, уничтожить его морально и физически. Мы думаем, что целью каждого похищения были родители, по крайней мере один из двух, потому что когда-то, в какой-то момент, он встретил на своем пути похитителя и обидел его.

Глаза Беатрис Кодиаль наполнились слезами.

– Боже мой!

– Тот, кто держал вашего сына в плену больше девяти месяцев, наверняка знал о вашей связи с Николя Жантилем. Очевидно, он был тогда в лагере. Там, должно быть, что-то произошло. Что-то серьезное. Постарайтесь вспомнить… Другие воспитатели, персонал. Вам ничего не врезалось в память?

Она покачала головой:

– Все это было так давно. Мне очень жаль.

– Вы сказали, что ваша связь длилась меньше недели, – вмешалась Абигэль. – Кто порвал? Вы или он?

От этого вопроса Беатрис на минуту растерялась.

– Э-э… Это я… Я все прекратила.

– Почему?

– Мне было с Николя Жантилем не по себе. Ему было лет двадцать – двадцать один, и детина он был здоровенный не по годам. Настоящий силач. Никто в лагере не сказал бы ему слова поперек. Он так смотрел на детей, что мне было не по себе…

Абигэль и Фредерик быстро переглянулись: оба вспомнили о педопорнографических картинках в компьютере. Беатрис Кодиаль продолжала:

– Я это заметила, когда он подавал им в столовой. Он часто поглаживал малышей по рукам, и мальчиков и девочек. Такие вот мелочи. Даже в свой перерыв он не отходил от детишек. В лагере это нормально, скажете вы, все живут вместе, но… для него это было что-то другое.

Она встала и включила свет. Небо потемнело, тяжелые тучи наползали с запада. Она снова села.

– Вы хотите сказать, что его тянуло к этим детям? – спросила Абигэль.

– Думаю, да. Однажды вечером я застала его возле дортуара мальчиков, там была лесная тропа, он прятался за деревьями и запросто мог туда заглянуть. Я уверена, что он подсматривал. Сам-то он отпирался, говорил, мол, просто ходит туда покурить, но я в этом сильно сомневаюсь. Вот я и порвала с ним, да еще и пригрозила. Сказала, что если это будет продолжаться…

– Кто-нибудь еще был в курсе?

– Нет-нет. Я никому не сказала, потому что после моих угроз он, похоже, прекратил свои глупости.

Она посмотрела на фотографию Виктора на стене:

– Я совсем не помню Николя Жантиля. Мне кажется, я… в глубине души я очень не хотела, чтобы именно он был отцом моего ребенка. Вот и забыла его. А теперь… – У нее вырвался долгий вздох. – Что с ним сталось? Вы говорите, что это в него метил похититель? Что он похитил МОЕГО сына из-за него? Вы думаете, что… что все это может быть связано с тем лагерем? Все эти истории с детьми.

– Не все, но отчасти, – ответил Фредерик, доставая блокнот. – Нам нужны все сведения, касающиеся этого лагеря. Место, даты, все, что помните.

– Где-то у меня, кажется, была старая платежка.

Она скрылась в другой комнате и, вернувшись через несколько минут с бумагой, протянула ее жандарму. Он встал и дал ей визитную карточку.

– Она у вас уже есть, но, если вдруг вспомните что-то еще об этом лагере, сразу же позвоните мне. Это очень важно.

71

Около одиннадцати вечера в помещении «Чуда-51» все кипело. Большинство членов группы будто получили заряд энергии, и это читалось на их лицах. Патрик Лемуан провел полдня на телефоне, согласуя с другими командами сыщиков различные действия, вытекающие из их открытий в заброшенной школе близ Сент-Омера. Теперь перед десятком жандармов и Абигэль он подводил итог:

– Это, без сомнения, наш самый плодотворный день с начала этого дела. Но этот день также требует срочных действий: Фредди ускорил события, и, пока не доказано обратное, он до сих пор удерживает трех детей. – Стоя у доски, он указал на большой белый лист, исписанный всевозможными сведениями. – Теперь мы не сомневаемся, что Фредди использует детей, чтобы манипулировать одним из родителей, вынуждая его совершить нечто тяжкое, вплоть до самоубийства или нанесения себе увечья. Мы попытались связаться с родителями Алисы Мюзье. К телефону подошел отец. Дозвониться до матери не удалось: ее мобильный отключен. По его словам, она отправилась в командировку в Париж три дня назад. Мы позвонили в ее компанию: Карина Мюзье взяла отпуск на две недели. Ее муж, разумеется, об этом не знал. Он сказал нам о частых отлучках супруги в последние недели и ее странном поведении. Он чувствовал, что она на грани срыва, как еще держалась – непонятно. Я отправил к Мюзье Хорька и Дубловски и подключил команды криминалистов к розыску матери. Но если она скрывается – а скорее всего, это так, потому что локализовать ее телефон невозможно, – это может занять много времени. Совершенно очевидно, что она в контакте с Фредди, который изолировал ее и наверняка заставит действовать в ближайшие дни. – Он посмотрел в свои записи и кивнул Фредерику, сидевшему в конце стола. – Теперь ты.

Фредерик поднялся: