Сновидение

Где же эти проклятые комиксы? Она вернулась к компьютеру и перечитала письмо Гислена Лопеза. Если она действительно получила этот мейл 21 июня, то куда он делся? Он исчез из папки «Входящие». Кто его удалил – Фредерик?

Абигэль напрягла память мучительно – и бесплодно. В своей тетради снов она внимательно перечитала последнюю запись: «Передо мной был чемодан, полный наркотиков… кокаин…» Абигэль ничего больше не помнила, даже этого сна. Как будто все постепенно стиралось из ее памяти. Как будто сон через несколько дней ей уже не принадлежал. «Гул самолетов… красно-белая башня впереди, между деревьями…»

А что, если она уже читала письмо Лопеза, поняла тайный код отца и сумела расшифровать его послание? А что, если это была реальность? Если она действительно ездила в этот лес и откопала там чемодан, полный наркотиков, 21 или 22 июня? Но в таком случае почему она не сделала татуировку или хотя бы не обожглась, чтобы сохранить след?

Она рвала и метала: никакой возможности проверить. Ни единого шанса убедиться, что это было на самом деле.

Услышав, как хлопнула дверь ванной, она удалила письмо Гислена и вернулась на страницы Интернета. Фредерик встал за ее спиной. От его кожи хорошо пахло, и он зачесал свои темные волосы назад.

– Свободно, можешь идти.

Он обнял ее. Абигэль ощутила, как волоски на ее руках встали дыбом. В ней словно сработал сигнал тревоги.

– Ты нашла что-нибудь в прошлом родителей?

– Возможно. Есть географическая точка соприкосновения между тысяча девятьсот девяностым и двухтысячным. Отец Артура был директором Департаментского управления по санитарным и социальным делам в Бордо. Лагерь был расположен в сотне километров оттуда, как и Монтобан, где мать Алисы училась на медсестру.

– Фредди мог пройти через учреждение, подведомственное Бенжамену Виллеме в то время?

– Это вполне соответствует его профилю. Ребенок без ориентиров, без твердой семейной базы. Попадает в сферу Департаментского управления по санитарным и социальным делам.

– А при чем тут ты?

– Не знаю. Я ищу Центр сна в Пиренеях, это могло бы стать новой точкой соприкосновения. Эта картина так и стоит у меня в голове.

Фредерик направился в кухню:

– Пойду заварю травяной чай. Уже поздно, надо немного восстановить силы. Завтра с утра пораньше займемся этим.

Абигэль встала и, уже выходя в коридор, спросила:

– Кстати, ты не знаешь, где комиксы моего отца?

Фредерик уже запустил руку в кухонный шкафчик.

– Я их продал вместе со всеми старыми вещами Ива, которые ты мне отдала; там были, кажется, секстант и компас. А что?

– Я же сказала, чтобы ты их не продавал!

Фредерик вытаращил глаза и чуть не выронил пакетики с ромашкой.

– Ты шутишь? Никогда ты мне такого не говорила, наоборот: ты хотела от них избавиться именно потому, что они принадлежали твоему отцу. Черт побери, Абигэль, ты даже этого не помнишь?

У Абигэль дрожали руки, но она через силу улыбнулась. Фредерик не сводил с нее глаз.

– Извини, я забыла…

Шатаясь, она дошла до ванной и заперлась на ключ. Опираясь обеими руками о раковину, втянула голову в плечи. Она была убеждена, что Фредерик ей солгал.

73

Запершись в ванной, Абигэль подняла глаза на закрытый аптечный шкафчик. Достала из выдвижного ящика ключ, отперла замок, открыла дверцу и толкнула ее, сильно не прижимая. Через несколько секунд дверца распахнулась. Сколько раз Абигэль находила эту дверцу приоткрытой, хоть и была уверена, что закрыла ее как следует? Сколько раз она списывала это на счет своей памяти, своих снов?

А что, если Фредерик совал туда нос? А что, если…

Нет, она не могла поверить в такое. Все это были лишь ужасные совпадения. Зачем бы Фредерику лгать ей о комиксах? Неужели ей в очередной раз все померещилось?

Она долго стояла неподвижно, устремив взгляд на флаконы с пропидолом. Это снадобье использовал отец без ее ведома, чтобы усыпить ее перед аварией. Это лекарство могло, подобно наркотику насильника, создавать черные дыры, если принимать его в слишком больших количествах.

А что, если и Фредерик тоже ее им опаивал?

Нет, бред какой-то. С какой целью он стал бы это делать? Он вытащил ее из депрессии, помог встать на ноги, жертвовал своим временем, лишь бы она могла просто жить. И он любил ее, по-настоящему любил. Если бы не он, ей бы не выкарабкаться.

Но Абигэль все же сомневалась, думая о последних неделях, когда память ей изменила, а сны и реальность смешались. Эти неожиданные пробуждения в зале ожидания или на пляже… Целые дни, начисто исчезнувшие из головы. И ощущение, что истина ускользает всякий раз, когда она подходит к ней слишком близко.

В аптечном шкафчике стояли два нераспечатанных флакона и один начатый. Она долго колебалась, потом все же взяла его, вылила содержимое в раковину и с помощью пипетки налила воды примерно на прежнем уровне. Глупо, но… она хотела удостовериться.

Она записала на инструкции из коробки дафалгана содержимое флакона: «327 капель, 24 июня», сложила ее и спрятала под таблетками. Поставила флакон пропидола на видное место в шкафчике. Заперла дверцу и убрала ключ в ящик.