Сновидения (СИ)

Моя семья, а, если быть точнее, родственники владелицы тела, Мэй Кавасаки, относились к верхушке элиты, обладая всеми привилегиями, как деньги, власть и уважение. Всё управление было сосредоточено в руках главы семейства, Изаму, биологического дедушки Мэй. Последней пророчили перенять семейное дело и возглавить род, однако, подобному было не суждено сбыться: находясь в центре Фукуоки, Мэй и Изаму, как и многие другие гражданские, подверглись атаке кровожадного демона.

Демоны…

В этом мире они обитали среди людей, хищно притаившись во мраке одиноких улиц, обнажая острые клыки после захода солнца. Отвернётся Фортуна от того, кто встретит жестокую тварь на своём пути глубокой ночью, ведь расплачиваться за случайную встречу придётся самым драгоценным — своей жизнью. Тогда Мэй и Изаму просто не повезло: они оказались не в том месте и не в тот час. Тело старика едва опознали, собрав по кускам остатки разорванной плоти.

Если бы не поспешили истребители демонов, то младшую Кавасаки ожидала бы подобная участь. Сверкая клинками под покровом ночи, сражались истребители лицом к лицу с дьявольскими сущностями, оберегая покой мирных людей, которые коротали свой век в неведении. Только крохотная часть поневоле становилась вовлечённой в круговорот жестоких событий, посвящённая в подробности мрачной стороны мира. Многие оказывали содействие, вызываясь добровольцами в отряд истребителей, кто-то помогал иначе — влиянием и звонкой монетой, к категории вторых и относилась уважаемая семья Кавасаки. По этой причине, когда я пришла в себя, обнаружила себя в больничном крыле поместья бабочек — это место, где каждый истребитель, он же охотник, мог получить врачебную помощь. В редких случаях особенные гражданские, как я, то есть, та Мэй — не я.

Было легко констатировать мне кратковременную потерю памяти и лёгкое недомогание из-за пережитого стресса — это было удобно и для местных обитателей, и для меня. Сразу легко объяснялось внезапное безумие, охватившее меня в момент пробуждения: я не понимала, где находилась. Не знала, кто такие Кавасаки, почему меня куда-то приволокли силой.

Пришлось быстро принять происходящее. Или, по крайней мере, сделать вид, чтобы не вызвать волну подозрений у всех остальных. Всех — это охотников и биологического дяди Мэй, Юудэя. Прознав о случившемся, последний не заставил себя долго ждать: перевернув всё вверх дном, беспокойный мужчина метался из стороны в сторону в порыве нежности и беспокойства. Тогда я сразу поняла, почему все заочно подумывали сделать наследником кого-угодно, но только не его — шумного, неловкого человека с бесконечно наивными глазами, как у дворового щенка. Он сразу показался мне хорошим человеком, даже слишком хорошим для того, чтобы удерживать в своих бережливых руках тяжёлую власть. Добродушный простак с сияющим и чистым сердцем — такой говорливый! Благодаря последнему качеству я быстро выяснила, кем стала. К несчастью, чрезмерная болтливость — единственное, чем мог подсобить неожиданно нарисовавшийся родственник. Забрать с собой он не мог, сославшись на срочные и важные дела рода, которые меня мало беспокоили. Было принято непростое решение — я должна была остаться под опекой бабочек. Последние хоть и не сказали вслух, но всем видом дали понять, что не были рады моему присутствию. Оно и понятно, я бы тоже взбушевалась, если бы мои излюбленные владения потревожили незваные гости!

«Словно это происходит с кем-то другим, но только не со мной! — думала тогда я. — Демоны, грёзы, проклятия, теперь новая жизнь в чужом времени и теле. — рассуждала и сгорала от нескончаемого потока диких, жгучих мыслей. Постоянно болела голова — хотелось спать и ни о чём не думать. Осознание пришло ко мне не сразу — далеко не сразу. — Отныне у меня нет ни дома, ни прошлого, ничего, что по праву принадлежало бы мне лично, — досадовала я. — Мне некуда податься, и единственное, что я могу себе позволить — пытаться жить дальше».

За неделю я выплакала все слёзы, которые у меня только были. На восьмую ночь твёрдо решила, что больше ни за что не обернусь назад — тогда я смиренно приняла происходящее и позволила себе двигаться дальше. Я стала Мэй, новой Мэй. Ребёнком, который не знал ни голода, ни боли — эта девушка всегда росла в любви и заботе. Кожа её была белой, чистой, гладкой, как шелка, а мягкие руки не знали тяжёлого труда.

«У нас одно лицо. — Всматривалась я в зеркало каждое утро. — Словно близнецы, воспитанные разными семьями. Такие похожие, но такие разные… — Гладила я себя по щекам и слабо улыбалась. — Ты такая свеженькая и милая. Личико прекрасное, ни единого шрама, видишь прекрасно — самая настоящая принцесса эпохи Тайсё. Была бы я такой же, если бы жила рядом с тобой, Мэй? Кем же ты была на самом деле? — всё размышляла и не успокаивалась я».