Сновидица и лис

Не замечая перепадов в его настроении, Йена жестом заставила его опереться о груду камней у входа на поляну, а сама каким-то чересчур твердым шагом направилась к разбросанным повсюду останкам. Остановилась она лишь в полуметре от окровавленного круга на траве. Ее заметно покачивало. И не удивительно. Развернувшееся на поляне зрелище не было предназначено для женских глаз. Да и не каждый мужчина справился бы с собственным желудком при виде того, что осталось от эльфов.

Наконец, Йена не выдержала. Сначала она зажала рукой рот, потом упала на четвереньки и ее вырвало. Он хотел было броситься к ней, но не смог сделать ни шагу. Ноги все еще казались ватными, а руки продолжали дрожать.

Еще пару минут, девушка посидела на коленях, но затем вдруг решительно поднялась. Знаки на ее предплечьях вспыхнули, просвечивая даже сквозь толстые вязанные рукава туники. Руки нарисовали в воздухе замысловатый узор, вторя зазвеневшей в воздухе музыке. Затем плавный, медленный танец поддержали ноги, бедра, плечи.

Стараясь не обращать внимания на слабость, Фирлас привстал и окинул взглядом поляну. Кусты роз, по периметру обрамлявшие поляну, быстро росли, прямо на глазах увеличиваясь в размерах. Тугие побеги зеленым шипастым ковром заплетали останки молодых эльфов. В конце танца, на мощных ветвях распустились листья, а за ними и кроваво-красные розы.

Только тогда, Йена облегченно вздохнула и остановилась. Музыка стихла, а девушка тут же опустилась на землю рядом с ним.

— Иронично, но, когда поместье еще стояло, этот уголок сада назывался Аллеей Роз! — пробормотал Фирлас.

— Ты бывал здесь до войны? — заинтересованно поинтересовалась девушка.

Он лишь утвердительно кивнул. Глаза Йены заинтересовано блеснули.

— Я здесь жил, — пояснил он, — это было поместье моего отца.

— Твой дом, — ее глаза удивленно расширились, — они разрушили его, да?

— Да. Вон там, видишь стену с куском двери? — он показал пальцем в просвет среди растительности. — Там я в последний раз видел отца, когда он шагнул в огонь вслед за погибшей в доме матерью.

Йена прижала к губам ладонь, чтобы скрыть горестный возглас.

— Прости, я не подумала. Такие воспоминания…

— Нет, — мотнул он головой. — Знаешь, я ведь никому об этом не рассказывал. А оказалось, от этого становится легче.

Йена облегченно вздохнула и вымученно улыбнулась.

— Чур в следующий раз моя очередь рассказывать про ужасы из прошлого! — улыбнулась она, протягивая ему руку, чтобы помочь встать.

Он с благодарностью принял ее помощь, но, когда они дошли до костра, усталость как рукой сняло.

Критично осмотрев красную от крови девушку, он недовольно покачал головой, сгреб с кучи эльфских пожитков сверток с одеялами, взял ее за руку и потянул в сад. Йена и не думала сопротивляться, так что к купальням они вышли очень быстро. Их не разрушила война, но время оказалось куда менее милосердно. Сравнительно целым оказался всего один бассейн, узорчатая плитка на дне была целой, а красивый арочный навес, сохранил его относительно чистым.

Немного попыхтев над рычагом, он с усилием открыл заслонку, и в бассейн потекла чистейшая родниковая вода, формируя широкую зеркальную струю на специальной подставке. По мановению руки в специальной камере разгорелся огонь, и струя заметно потеплела, а через несколько минут вниз по ступеням заструился редкий пар.

Предвкушая приятную теплую ванну, он с нетерпением сорвал с себя грязную, измазанную кровью тунику и только сейчас заметил красную как рак Йену, смущенно переминающуюся с ноги на ногу у края бассейна. Проклятье! Он ведь совсем забыл!

— Купайся, я подожду внизу на ступеньках, — со вздохом пробормотал он, и проходя мимо ласково потрепал ее по волосам. Но произошло неожиданное. Йена ловко перехватила его руку и окинула его обжигающим взглядом.

— Останься, — чуть слышно выдохнула она. И дважды повторять ей не пришлось.

Проворно подхватив девушку на руки, он с разбегу плюхнулся в теплую прозрачную воду прямо в одежде. Йена взвизгнула, он почувствовал, как ее руки покрепче обвили его шею. А затем тело обволокло приятное тепло, и он позабыв обо всем, впился в губы своей единственной. Она подалась вперед, стаскивая с себя мокрую одежду, когда он резко ее остановил.

— Позволь мне… — проворковал он ей на ушко и одним легким движением заставил ее одежду рассыпаться в пыль. Взгляду открылось такое восхитительное зрелище, что он на мгновение замер, пытаясь навсегда запомнить очертания прекрасного, гибкого тела своей спутницы. Вдоволь налюбовавшись, он шагнул к ней, развернул спиной к себе и принялся оттирать толстый слой грязи пополам с кровью, покрывавший почти всю поверхность ее кожи. Через пять минут Йена принялась за то же занятие, с той лишь разницей, что на оттирание Фирласа ушло намного больше времени, так как он был втрое больше и вчетверо грязнее.