СНТ

Хозяин сунул голову в чемоданчик, потрогал, а потом отошёл на шаг, будто художник, любующийся последним мазком.

Заглянул внутрь и Раевский.

Трюфель лежал на подложке, как мозг в руках хирурга.

Не очищенный до конца, действительно похожий на что-то пока ещё живое.

Раевскому показалось, что он пульсирует.

– Знаете, – сказал Раевский, – мне в детстве казалось, что у грецких орехов есть разум, потому что внутри у них – мозги. Я раскалывал орех, и там были мозги.

Хозяин хлопнул его по плечу и сказал, что он думал ровно то же самое. А потом прочитал один научно-популярный журнал, и в юмористическом разделе там была такая же история. Так думали все, и все дети надеялись, что орехи мыслят.

После этого, естественно, Раевского не отпустили домой, а приказали ехать в загородный дом богача – просто так, на всякий случай.

Он понял, что все его истории, рассказанные к месту, в меру ироничные, в меру редкие, но все – с кулинарным душком, совершили главное – теперь у него будет сытая передышка в жизни.

Он действительно не стал заезжать домой, там было нечего делать, а купил себе смену одежды прямо в аэропорту.

* * *

Это был огромный дом и, как показалось Раевскому, совершенно нелепый.

Замок богача одиноко стоял на краю леса – очень некрасивый, асимметричный, покрытый башенками, как опятами.

Он разложил свои скромные вещи в комнате, походил по залам. Андрей Вадимович куда-то подевался, но в коридоре Раевский наткнулся на третьего пожирателя масла.

В отсутствие хозяина он был более разговорчив и сказал, что не любит, когда много гостей. Много гостей – всегда проблемы с безопасностью. Гости слетались на масло как мухи. Впрочем, ещё и на трюфель.

Раевский с предварительным уважением спросил, много ли пришлось перепробовать экзотики, и тот отвечал с некоторой скорбью. Раевский понял, что охраннику это не нравится, но служба есть служба.

– Мы ели мамонта, – печально сказал хранитель тела.

– Ну и как?

– Не очень. Ну, я попробовал. Хозяин попробовал, ну и мы – что осталось. По-моему, дрянь. Но мы много что пробовали. Теоретически можно есть всё, – разумеется, сперва делают анализ. У хозяина всегда наготове лаборатория. Но это когда полевые выезды, сейчас не надо. Сейчас будет про грибы. Сейчас всё про грибы.

Но хранитель почувствовал, что говорит слишком много, и ушёл в сторону гаража.

Раевский побродил ещё и даже посидел в сауне, которую обнаружил в подвале. Он сидел там один и чувствовал себя неуютно.

Поэтому он остыл, оделся и пошёл осматривать имение.

Сперва ему казалось, что тут пустынно, но вскоре он стал различать едва заметные движения – там, у забора, неслышно проходил вооружённый человек, а тут другой вёл на поводке мягко ступающую собаку.

Он обнаружил павильон, который оказался огромным обеденным залом. Там царил тёплый сумрак – несмотря на отсутствие людей, павильон хорошо обогревали.

Вдруг вспыхнул свет, и Раевский дёрнулся, как мальчик, которого застали за воровством шоколада из буфета.

Навстречу ему вышел человек в странном мундире, который издалека можно было бы принять за одежду пастора, но это была фантазия на тему поварской формы.

Он поклонился, и Раевский поклонился ему в ответ.

Человек этот был ни мал, ни велик, что-то ускользало от определения, и Раевский поймал себя на мысли, что этот повар всё время распадается на части: начнёшь глядеть ему в лицо – кажется, что руки куда-то подевались, бросишь взгляд на ноги – забудешь, как выглядит лицо.

– Зовите меня просто Лаврик. Не бойтесь, тут нет фамильярности. Меня многие так зовут, у меня не вполне удобное имя, особенно для тех, кто постарше. Меня зовут Лаврентий Павлович, а это у некоторых людей вызывает ненужное возбуждение. «Ик» – это от фамилии…

Раевский хотел спросить, что за фамилия, но пропустил момент, тем более что после следующего вопроса ему стало не до этого.

– Вы ведь масло не ели? – не спросил, а как-то утвердил Лаврик, как утверждают посреди стола тяжёлый графин.

– Нет, но откуда…

– Это очень правильно, это очень предусмотрительно. – Лаврик не обратил внимания на ответ. – Тут вопрос в том, можно ли людям употреблять в пищу то, что было предназначено богам. Некоторые норовят возомнить себя богами, и от этого нарушается гармония. А гармония прежде всего.

– Вкушать от идоложертвенного не рекомендовано, – внезапно для себя произнёс Раевский. Он сам удивился, как он это сказал, что за голос нашептал ему эти слова. Макмилан, во всяком случае, этого не говорил.

– Прекрасные слова. Скажу вам больше, недоеденное богами поедают демоны. Так что есть шанс заполучить интересных сотрапезников.

Раевскому уже не нравился этот разговор. Лучше было бы скучать в сауне.

Повисла тишина, похожая на кусок вязкого холодца.

– Грибной год, – с напряжением сказал Раевский, чтобы развернуть разговор в сторону от обрыва, и тут же вспомнил старый анекдот.

– Сейчас вы скажете, что это к войне.

– Почему?

– Ах, это ведь как разговоры о погоде, все реплики расписаны. Когда говорят, что много грибов, то кто-нибудь вспоминает про эту примету.

– А вы повар?

– Можно сказать, что и повар. Вообще-то, я теоретик еды.