СНТ

Проснулся, а нет ни машины моей, ни, что куда хуже, портфеля с бумагами. Но в своей работе я уже пообтёрся и научился говорить с разными людьми. Пошёл, значит, по разным людям, и кого деньгами, кого кулаками, кто бы это мог быть.

Следы привели меня в казино, где местные бандиты пировали. Уж на что я навидался разного, так эти имели такие страшные рожи, что становилось тошно. Но за стол меня пустили, видно, были предупреждены. Говорят: три раза с нами сыграешь, выдадим тебе твой портфель, а не выиграешь, так и портфеля не получишь, и вечно будешь шестёркой у нас в бригаде. Играли мы причём в подкидного, два раза меня обули, а на третий Бог меня спас – выиграл я. Получил портфель – да ходу оттуда. И верно сделал, потому что меня на дороге два джипа пытались прижать, потому что понятия у бандитов – вещь сложная, а честное слово не всегда честное.

Брак, впрочем, оказался у меня недолгий. Тесть умер, а жена ударилась в религию и ушла в конце концов в монастырь.

Но друзья мои меня не забывали, и мы встречались регулярно. В основном на дачах, без лишних людей. И на наших встречах мы быстро поняли, что ничего, кроме кулинарии, нас не интересует. Дети живут своей жизнью, жёны ушли или умерли, партия и правительство забыли нас, людей прошлого.

Мы перепробовали всё, жарили, парили и тушили. Но скоро нам стало скучно – кончились известные рецепты.

Доктор наш съездил в Корею и узнал, что собак, которых едят, перед этим бьют палками. Сейчас корейцы такого стесняются, а тогда у них целая технология использовалась. Ну, съели мы собаку и поняли, что это всё – полумеры.

Доктор был доктором биологических наук и как раз занимался пищей насущной, а кандидат был кандидатом психологического толка. Так что они подошли к нашей страсти научным образом, а я, как технарь, соглашался с обоими. Закономерным образом мы пришли к тому, что надо преступить запреты.

Биолог говорил, что в человеческом мясе ровно ничего странного нет. Переваривается оно ровно так же, как и любое другое. Правда, тогда ходили слухи о коровьем бешенстве, о котором вы, поди, и слыхом не слыхивали. Нашли какое-то племя людоедов в Тасмании, у которых, как и у британских коров, все мозги стали в дырках, якобы от близкого белка. Но биолог разъяснил нам, что это вирус, вернее, его фрагмент, прион. Прион такого рода вызывает так называемую медленную инфекцию. Как рассеянный склероз или там болезнь Крейцфельда – Якоба. Не запоминай, всё равно не запомнишь. А психолог говорил, что людей ели всегда и проблемы вокруг каннибализма были только психологические. Всё от культовых традиций, значит. А нынче нет религиозных традиций, только фильмы про одного лектора, то есть – доктора. Ну и истории про бежавших зэков, что в побег брали с собой корову – человека, что сам не знал, что предназначен для еды.

Да и история с рыбой фугу, о которой так много говорят, не на том замешана, что в ней токсины, а на том, что её едят пополам со страхом. Играют со смертью, которой нет.

Вот и мы попробовали в первый раз – и нам понравилось. Человек вообще существо вкусное, если питается правильно, ну или молодой. Мы же не маньяки какие-нибудь. Нам важен вкус, запретный вкус, а не страдание жертвы. Главное – пир вкуса, а вкус вплотную связан с умом. Думаешь, Паша сам мой дом нашёл? Нет, он же туповат, ему один старичок указал, где можно поживиться.

И хозяин рассмеялся добрым, совершенно домашним смехом.

– Но ты устал, мальчик, спи. Дай я тебе тазик поставлю, ты в него прудить будешь, когда проснёшься.

* * *

День Саня провёл в забытье, а проснувшись к вечеру, понял, что Юленька исчезла.

Он спросил о ней, но рыжий человек только пожал плечами и сказал, что девочка покинула их и пусть он о ней не думает.

– Подружка ваша, – сообщил старичок, – меня разочаровала. Совсем не берегла себя, бедная девочка, вся на химии.

Он засунул Сане в рот кусок шоколадки и продолжил свои рассказы:

– Послушай, сынок, пятую историю. И вот она – я стал тяготиться своим начальником. Тот зарвался и думал, что всесилен и может украсть луну с неба. И тут приключилась, как нельзя кстати, история с его любовницей, что он держал не для страсти, а для здоровья. Я знал, у любовницы – любовник. Один юноша, граффитчик, так их у вас, кажется, называют. Рисовал баллончиком на стенах, красавчик, но пути его пересеклись с моим хозяином по совершенно другому поводу.

Вернее, кто-то со стороны заказал любителя художественной росписи стен. Дело выходило неполитическое: просто у красавчика была и другая непозволительная связь – с дочерью одного олигарха. Скажу тебе, мальчик, всё зло у нас в стране от беспорядка и бартерных цепочек. А эти безумные девы ради какого-нибудь каприза готовы уморить человека, послать суженого на смерть, разорить семью. И сами потом смотрят в недоумении: что это мы наделали. Но своими коровьими мозгами понять ничего не могут.

А я тебе скажу, что на их фоне пчёлы выходят мудрецами навроде Платона и философа Сковороды, которого сам дьявол поймать не мог, даже притворившись всем миром.