СНТ

Жаркое время лета я проводил на даче. Я жил там, будто внутри чеховской пьесы. Зной останавливал движение ветра.

Жар солнца, а не движение воздуха перебирал сухие цветы в кувшине на веранде. На такой веранде должен был бы появиться Гаев, приехавший из города с коробкой анчоусов, и ветеринар Астров, возвращающийся с визитов по новорусским дачам в окрестности. Но они существовали только в моём воображении. Один я курил на веранде толстую сигару, которую выиграл в пти-жё.

Летний зной на даче, арбуз, канотье – всё это вернулось в мир будто предвестником больших катаклизмов. Эти жаркие дни должны были предварять войны и революции, и скоро другие люди застучат сапогами по доскам террасы. Но поскольку поделать с этим ничего нельзя, можно расслабиться, смотреть, как сквозняк уносит дым, и сидеть в прохладе.

Но тут раздался звонок, который выдернул меня из безмятежного мира. Такой звонок, по которому нужно одеться, обуться и спешить на первую же электричку в город.

Это был Александр Васильевич. Он трубил общий сбор, но не медным звуком походного горна, а тихим голосом повелителя нашей небольшой компании.

Тем же вечером Александр Васильевич привёл нас на бульвар, где мы расселись на длинной скамейке. Кругом стоял неумолчный грохот строительной техники.

Место для встречи он придумал удивительно неприятное. Москва была накрыта ночью, как кастрюля крышкой. Вокруг – жара и духота, а по обе стороны бульвара, в свете фонарей, копошились строительные рабочие.

– Время сейчас непростое, тревожное. – Александр Васильевич начал, как всегда, с установочной мантры. – В городе что-то затевается, а мы не можем понять что. Вот ты понимаешь, что может произойти? – И он ткнул пальцем в меня.

Я ровно ничего не понимал и ощущал только тревогу, исходящую от моих товарищей.

Но у нас всегда тревожно – как навалится август, так тревожно, все ждут, что отменят деньги, начнутся кровопролития или утонет что-нибудь. В детстве, в силу семейных обстоятельств, я провёл позднюю осень, два самых скучных месяца в моей жизни, в украинской деревне. В шесть лет мало что запоминаешь, кроме запахов и цвета. В эту деревню, такую же маленькую, как и я тогда, приехал специально обученный человек, чтобы резать свиней. Их забивали перед зимой – нагулявших жир за лето. Для этого приглашали специального человека, потому что кровавая работа деревенским старухам была не под силу. Специальный человек приехал вечером откуда-то из-за леса со своими инструментами. Он расположился на ночлег, чтобы отдохнуть перед рабочим днём.

В этот момент его почуяли все свиньи деревни и начали визжать. Они визжали полночи, не видя свою смерть, но зная, что она где-то рядом. От неё не скрыться, у неё нет лица, пока она ещё спит на широкой лавке, но чемоданчик с её страшными орудиями уже стоит в сенях под вешалкой.

Сейчас товарищи мои – нет, не визжали, но были до крайности встревожены.

Мое дело – сторона, а они давно занимались своими странными и тайными делами, дёргали за нити внутри огромного города, и эти нити отзывались звоном и грохотом, будто сигнальные верёвки в старой повести о тимуровцах.

Александр Васильевич только трогал невидимую нить, а где-нибудь во Внуково начиналось движение, срывались с места люди, и начиналась тайная работа. Или товарищ мой Петя уезжал куда-то в Люблино, на поля фильтрации, а всё, что он делал там, трясло гигантскую паутину связей, и Александр Васильевич был в курсе всего, что происходило в посёлке канализационных рабочих, да и во всех посёлках, на всех улицах. Они занимались равновесием, понимай как хочешь это слово.

Александр Васильевич говорил, что связь – самое главное в любом деле. Приехал куда – обеспечь связь. Самое страшное – потеря управления, и настоящий командир должен всегда знать, кто из подчинённых где находится, а потом уж всё остальное. В этот момент сам он был похож на седого командира всё из той же советской книги о тимуровцах. Учёт и контроль, ну и связь, конечно.

Я был сбоку припёку, человек случайный. Меня ценили за то, что я с ними прятал свою болтливость в карман – ты занимаешься историей архитектуры, вот там и болтай, пиши про свои памятники, дома и мосты, парки и скверы. А вот как начинаются наши дела, стой с краю, если что – поможешь, подашь ключи (эта метафора мне всегда нравилась), но руками ничего не трогай.

Но сейчас эти могущественные друзья были явно в недоумении.

– А вы спрашивали у лесничих? – Александр Васильевич уже задавал этот вопрос, но сейчас он спрашивал всех, как капитан сборной команды по отгадыванию телевизионных загадок.

У лесничих спрашивали, спрашивали у метеорологов, отрядили человека к птицелову, что жил у себя на даче и круглый день болтал с птицами. И все спрошенные говорили, что всё по-прежнему, но явно что-то произойдёт. Так набухает гроза, когда в небе ещё нет ни одного облачка, но небо давит и давит сильнее.

– Кто предупреждён, тот вооружён, – говорил Александр Васильевич. – Не нужно предотвращать перемены, нам нужно быть к ним готовыми – вот и всё.