Сны чужие

Она едва слышно застонала сквозь сжатые зубы от навалившегося, оглушившего и ослепившего разом отчаяния. Неужели, и правда все зря? Неужели, прошлое не отпустит ее уже никогда? Неужели, теперь вся жизнь - это вечное бегство от Весельчака, Зар-Шами и подобным им? Уж лучше бы ей погибнуть тогда, в Калех, как Мирк, Кавиш, Залк, как Льеци или Карзаф, от удачного удара клинка или пущенной в упор стрелы, а может надо было и еще раньше - как лег в свое время под глеврет стражника красавчик Шарек, как сгинули Фартаг, Ульт и Зарта… Зарта, милая, добрая, нежная Зарта… сестричка… Ну уж нет! У нее еще есть дело в этой жизни! Не со всеми она еще поквиталась за искалеченные судьбы и загубленные понапрасну жизни, за поруганную честь и униженную гордость, за стрелы в спину и палаческий кредэк по запястьям! За всех вместе и за каждого в отдельности!…

- Что с тобой? - донесся до нее будто издалека голос Законника. - Тебе плохо, девочка? Ответь мне…

- Да, - она открыла глаза и уставилась невидящим взглядом в стену напротив, - мне плохо. И лучше уже не будет. Никогда.

- У тебя… - Карзаф запнулся. Наверное он хотел добавить "что-нибудь болит", но вовремя сообразил, что это будет глупый вопрос. Да, у Вирэль болело все тело, но эту боль она могла перетерпеть. Что есть страдания плоти в сравнении со страданиями духа?

- Что тебе от меня надо? - спросила она прямо, рубанула вопросом наотмашь, пытаясь одним махом рассечь путы неизвестности. - Зачем ты вытащил меня из той передряги? Куда везешь? В Реска-Рэх? В Кадр-хад?

- Никуда, - сухо отрезал издар, - пока не поправишься, никуда не везу. Потом… видно будет.

- Зачем я тебе? Ты же знаешь, кто я такая, не можешь не знать! Так чего же ты хочешь? Награды за мою голову? А может, признательности спасенной девки? Или…

- У тебя не рот, а яма с помоями! - оборвал ее зло Карзаф, резко поднимаясь на ноги. - Награду?! Ее я должен был получить за голову приятеля твоего, Арвена! Признательности?! Да от тебя, милая, и обычного "благодарю" не дождешься, как я погляжу! Зачем ты мне?! А незачем! Сам не знаю, почему вдруг взбрело в голову возиться с тобой! Видно, дурею со скуки, вот всякая блажь в голову и лезет!

С этими словами Законник вышел наружу, раздраженно захлопнув за собой дверь. Сквозь приоткрывшуюся на миг щель Вирэль увидела наметенный при входе сугроб и темные стволы близких деревьев.

"Значит, не землянка, - сделала она вывод, - домик. Маленькая полузаброшенная хибарка где-то в лесу. Его дом? Вряд ли, разве что бывает он здесь два-три раза в год, да и то лишь для того, чтобы просто переночевать. Скорее просто охотничий сруб, место, где можно всегда обогреться и переждать непогоду случайному путнику. Такому, как я… Как мы."

Она снова легла, с наслаждением ощущая, как обволакивает, пропитывает все ее тело исходящее от печи живительное тепло.

"Надо поспать, - подумала Вирэль, - сон лечит лучше, чем любое целебное снадобье."

Когда вернулся Карзаф, обнимающий длинными руками изрядную охапку свеженарубленных дров, она уже спала, тихо посапывая и совсем по-детски шевеля губами во сне. Законник замер и долго стоял над ней, очень долго. Он смотрел на мирно спящую девушку и не замечал, кажется, ни тяжести поленьев в руках, ни стекающих за шиворот холодных капель от тающего на воротнике снега, ни того, что затухает в печи сердито гудящее пламя. Опомнился только тогда, когда выпал из охапки неровно лежащий обрубок корявого толстого сука и больно ударил его по ноге. Карзаф вздрогнул, тряхнул головой, точно отгоняя какое-то видение, и зашевелился. Он аккуратно сложил у дальней стены принесенные дрова, подбросил топлива в печурку, достал из добротного кожаного ранца скромные, но разнообразные припасы и скоро в его руках как живой заплясал острый охотничий нож, что-то нарезая, кроша и перемешивая. Позже он вооружился портняжным инструментом, взялся зашивать дыру на рукаве своей куртки…

Ни разу за время работы он не взглянул на Вирэль. Со стороны могло показаться, что он избегает смотреть в сторону спящей девушки. А впрочем, чего только не померещится, когда смотришь со стороны…

* * *

Утро следующего дня прошло в молчании. Вирэль молча лежала, натянув одеяло до носа и пялилась в потолок, делая вид, что ее до смерти интересуют покрывающие его мокрые пятна и разводы сажи. Карзаф так же молча хозяйничал: то выходил из дома, то возвращался, кормил привязанных снаружи спиров, таскал дрова, что-то чинил, кухарил. Было видно, что он привык жить один и обслуживать себя сам, никак не завися от чьей бы то ни было помощи. Дважды он поил Вэр горячим отваром незнакомых ей трав, а ближе к полудню подогрел на очаге приготовленное накануне варево. Наполнив почти доверху две глубокие миски, он подал одну из них девушке, а с другой уселся на край постели сам.

Вирэль с некоторым сомнением разглядывала густую жирную похлебку, не слишком аппетитную на вид, но источающую притягательный до одури мясной аромат. Осторожно попробовала и кивнула одобрительно:

- Недурно, только пресновато немного. Пряностей не хватает.