Сны Эйлиса (СИ)

По злой иронии судьбы единственная связующая нить Эйлиса и Земли находилась в янтарной башне. Опять кому-то все, а кому-то — ничего! Раджед у себя радовался, проводил время с новой пассией, праздно листал книжечки в библиотеке. Нармо же ощутил, что после неудачного взаимодействия с зеркалом постепенно иссякла его сила тысячи самоцветов. Вновь вены на руках просматривались бирюзовыми жилками под черными волосками. И все растратилось впустую, не принеся и намека на результат. Может, он переусердствовал, может, неправильно рассчитал поток энергии. Или сочетание камней не подходило.

Когда Нармо немного смирил свой гнев и раздраженно вытащил осколки зеркала, он тщательно осмотрел остатки артефакта, просканировал магию, расположение полей. Однако не нашлось ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего энергию портала. А ведь так хотелось прорваться хоть на кровавый остров, для начала набить морду главарю бандитов. И далее по списку… Захватить мир. Или не захватывать. Нармо и сам теперь точно не знал.

Без действия самоцветов маниакальное исступленное желание отступало на второй план, ему ведь и так неплохо жилось. Удавалось мыслить собственным спокойным рассудительным голосом: «Кто такие льоры? Просто тираны… На Земле тиранам нужны были рабы, живая масса. А здесь все делает магия. И льоры методично истребляли провозглашенный ячед, а потом и друг друга. Но вот магия износилась, истрепалась… Да потом еще треклятый Страж Вселенной вмешался в этот мир якобы из великого милосердия, чтобы спасти жизнь Раджеда. Только магия-то не выдержала. Сошла с ума, сказала: „Достали, хватит!“ — и решила законсервировать этот мир. Ладно, достаточно слов. За дело».

Нармо внутренне поежился при мысли, что необходимо восстановить свою силу. Вместе с другими самоцветами он растолок и фамильную реликвию, поэтому остался только с собственной магической силой, без талисмана она представляла собой жалкое зрелище. Зато чародей в полной мере чувствовал себя обычным человеком, ячедом. Он часто смеялся над льорами, которые без помощи волшебства порой не умели даже шнурки завязать.

И все же ныне вставал вопрос выживания. Не хватало еще, чтобы, например, Илэни использовала временное преимущество. Топазовая чародейка воспринималась только как полезный объект, вещь для достижения своих целей. Она побоялась пробовать на себе магию всех самоцветов, утверждала, что ее род весьма древний, а талисман достаточно сильный, чтобы не «портить кровь».

Нармо только смеялся, его изобретение брало самые мощные свойства всех самоцветов, а приготовленное с помощью колдуньи топазовое зелье убивало сопротивление камней друг другу. Однако ныне чародей не улыбался, его охватило тоскливое ожидание боли. Он медленно поднялся в небольшую лабораторию, где недавно смешивал порошок всех раздробленных камней. Хватило бы еще на долгое время, с такой силой он бы прожил многие столетия и в слабом магическом поле Земли. Сутки агонии стоили веков власти.

«Не надо было тратить на зеркало… — обругал себя Нармо. — Да, долгие годы власти. Но буду ли я при этом собой? Или стану гомункулом, собранием безумия всех льоров?»

Однако рука не дрогнула, когда он потянулся к приготовленному шприцу с черным дымом внутри — так представала сдавленная топазовой тюрьмой магия множества самоцветов. Игла проколола кожу, вонзилась с непоколебимой точностью в вену над локтем.

И вот сила самоцветов вновь хлынула в кровь, вновь пронзила острыми иголками разум. Руки задрожали, ноги подкосились, магические когти неконтролируемо царапали пол, оставляя отметины. Нармо прислонился к стене, закрывая глаза, перед которыми плыли огненные шары.

«Какая боль… я это не вынесу… Ты сам этого хотел. Чтоб его чума побрала… Тебе бы дилером быть, а не льором. Найти портал… Софья… Ловушка. И души наши уходили в камни», — звучали в голове разрозненные фразы, пока тело ненормально дергалось, распластанное на каменном полу. Одержимое сотней голосов, принесшее себя в жертву на вечный алтарь жажды власти. А смысл из Эйлиса ушел во времена еще первых правителей. Этот мир сделал свое благословение вечным проклятьем.

Среди образов чужих жизней, заключенных в камни, представали противоречивые картины недавнего прошлого, которому минуло четыреста пятьдесят лет. Нармо с удивлением узнавал свою крепость, однако в те времена ее еще не тронул тлен апатичного разложения. Сияли разноцветные огни магических светильников, отбрасывая багряные блики на бледные лица двоих людей.

«Бастард будет моим наследником. В нем сила льора! А ты — убирайся», — говорил кряжистый мужчина с квадратным подбородком. Правитель был облачен в черно-алый плащ и дорогой бархатный камзол с золотыми позументами. Голос его гремел так, что дрожали хрустальные бокалы и графин на столике с витыми ножками. Или это кровь стучала в висках, отчего призраки распадались, вились туманами.