Сны Эйлиса (СИ)

Временами Нармо выныривал в реальность, в уставленную пробирками и ретортами лабораторию, где мутный свет, льющийся через бойницу, слабо проникал сквозь пыльные колбы, ложился на древние свитки, в которых и обнаружилось страшное заклинание. На короткие мгновения сила оставляла ясность мыслей, однако все громче и громче гудел трубный глас самоцветов.

В их отточенных гранях веками заключалась не только сила, но и великая память. Камни записывали все происходящее с их владельцами, и оттого человеческий мозг не выдерживал. Нармо ощущал, как кровь скрипит вдоль сосудов, впитывал разделение и смешивание враждующих самоцветов, превращенных его рукой в труху, в пыль.

Вот рубин бился с алмазом: какие-то незнакомые старики с бородами по пояс взмахивали тяжелыми двуручными мечами. Их длинные одежды вились по ветру, от ударов магии сотрясался небосвод, небеса темнели черной грядой туч, обрушивались молниями, которые били в землю, сжигали траву и цветы, насылали мор на животных и перепуганных людей. Страшные маги прошлого…

Мелькнул и образ Аруги Иотила, ныне окончательно окаменевшего. Тогда его каштановую густую бороду еще не расцветило серебро, а суровый взгляд не потух безразличием. Он атаковал рубинового льора со спины, подло, вероломно. Так он обрел власть над восточным материком. Что ж, каков дядя — такова и племянница. Вскоре Аруга предал и алмазного чародея, подсыпал ему яд в питье на победном пиру ненадежных союзников.

Тогда Нармо испытал предсмертные муки, запечатленные памятью алмаза. Вскоре они минули, схлынули, усыпленные магией топазов. Но на смену им пришли новые сражения чародеев, вся история Эйлиса, которую властолюбивый сын ячеда ныне переживал, присутствуя при каждом событии незримым призраком будущего. В те мгновения он в полной мере осознал, какая невыносимая боль сопровождает Сумеречного Эльфа, и все же глумливо порадовался, что не сопереживает никому из увиденных гордецов. Этот мир не заслуживал сострадания и спасения. И пусть руки и ноги леденели от боли, вены взбухали от разносимой через них к артериям и мозгу магии камней, но Нармо шел к своей цели.

Даже распластанный добровольной пыткой на полу, в измятой сизой рубашке, он двигался неизменно к своему идеалу могущества. Или же это вновь твердили ему ушедшие правители минувших эпох? Не столь важно, кто они, ничтожные создания. А Эльф еще мучился от какого-то чувства вины за всех них. Вот он, Нармо Геолирт, узнавший через великие муки истинные мотивы каждого льора. И ни к кому он не испытывал и толики жалости. Но только вновь сознание выбросило его в комнату с красными портьерами. Кажется, когда-то, давным-давно, на месте этой лаборатории находилась детская. На фоне ссоры мужчины и женщины доносился истошный плач ребенка.

«Это… мой отец… А это… Это я… А она… она — моя мать», — разрозненно сложились собственные выводы, но голоса самоцветов звучали яснее, отчетливее. Вскоре стерлись границы времен, страшная сказка собственного происхождения предстала во всей неприглядности мрачной тайны. Отец не скрывал, от кого произошел его сын, тайно презирал Нармо за это, но и не рассказывал ничего конкретного.

«Оставь его, оставь мне моего сына!» — кричала и умоляла какая-то женщина. На ней еще красовалось дорогое пурпурное платье с золотым шитьем, однако беспощадный хозяин башни отталкивал от себя бывшую возлюбленную.

«Убирайся, ячед! Можешь забрать эти тряпки», — отталкивал ее чародей. Донесся звук грубой пощечины, пробравшей волной озноба безмолвного свидетеля. Уже не удавалось установить, что реально, времена смешивалось мерцающими бликами, пульсирующей в висках кровью и разноцветными пятнами перед глазами.

«Забирай, забирай, что угодно! Только оставь меня рядом с сыном! Пожалуйста! Я согласна быть кухаркой, согласна на самую черную работу!» — рыдала женщина, падая ниц пред беспощадным льором, который не позволял ей приблизиться к ребенку.

«Мне никто не нужен, ничтожество. Все делает магия», — усмехался Геолирт-старший. И Нармо поперхнулся собственным немым возгласом. Если бы удалось вернуться в прошлое и свернуть шею отцу! Защитить от него мать… Впервые хотелось кого-то защитить! Но поздно, слишком поздно, для него и для целого мира…

События разворачивались стремительно. Причины расставания, ссоры чародея и женщины так и остались неизвестны, наверное, камни фиксировали только самые яркие воспоминания владельцев, на пике эмоций. И в Геолирте читались только гнев и тщеславие, он считал, что наследнику не следует общаться с ячедом, он выгонял прочь из башни нечастную.

Она же все-таки вынырнула из-под руки отца, в отчаянии кинулась к колыбельке, однако в то мгновение лицо ее исказилось и застыло: из спины женщины торчала рукоять ножа. Того самого, которым так охотно орудовал Нармо, этого оружия подлецов и мерзавцев.