Сны Флобера

— Да берите, жалко, что ли! Наши поля поросли травой, рук не хватает обрабатывать. Вот если вдруг ваши острова пойдут на дно океана, то непременно приходите к нам, русские примут вас как родных, ни пяди не пожалеют русской земли.

Не к столу будет сказано, Ореста распирали газы. Его раздувало, как дирижабль. Он обратил внимание на одну физиологическую особенность своего организма. Если раньше, извините, он пукал и газы не были неприятны или даже не ощущались вовсе, то теперь после экзотической пищи его желудок стал вырабатывать отвратительные миазмы, он морщился и быстренько проветривал помещение, отодвинув сёдзи. Как бы не оконфузиться перед дамами!

— Госпожа Исида, он в этом кимоно выглядит настоящим японцем. Он вам как сын! Вы не думали о том, чтобы его усыновить?

— Ну, я бы хотела. Он такой милый!

— О — тян, ты хочешь иметь японскую маму?

— Да, я хочу иметь японскую маму!

— Посмотрите, он как peto.

— Ха — ха — ха! Любимая собачка. Орест, пойдём делать пи — пи!

Орест улыбнулся, тявкнул. Женщины развеселились, захлопали в ладоши.

— Peto, peto!

— Нет, нет, он паперо, паперо!

Орест улыбался — не самодовольно, а любезно. «Пусть как хотят, так и называют»

— У него голова как компьютер! — хвасталась Исида.

— А давайте играть в хякунин — иссю!

— В какие игры играют в твоей стране?

— В домино, в лото, в карты.

Позвали хозяина. Он убрал со стола, принёс коробочку с картами хякунин — иссю. Смысл этой игры заключался в том, чтобы по первой строке стихотворения отгадать четыре других. Кто больше насобирает карточек со стихами, тот и выиграл. Ореста пучило, в его животе урчало.

— Щенок где-то скулит?

— Это у меня в животе урчит.

Женщины рассмеялись шутке:

— Ха — ха — ха! Орест проглотил щенка!

Орест набрал карточек больше других. Он выиграл при помощи Исиды, которая играла сразу за двоих.

— Он везучий!

Вдосталь повеселившись и посмеявшись над Орестом, женщины разошлись по своим комнатам. На следующий день все собрались идти в знаменитый центр офуро, где традиционно мужчины и женщины принимают совместные ванны. Мальчик всем понравился, все хотели его пощупать, потискать, потрогать; подсчитывали в уме, сколько же тратится на него денег; рассуждали о том, каковы перспективы усыновления. Орест купался во внимании. Марико не пропускала ни одного его слова, особенно её порадовали слова о доброте японской мамы, о том, что ему никогда не хватало материнской заботы, что только сейчас он понял, что счастье возможно, когда есть такие люди, как госпожа Исида. При этом он поцеловал её в щеку. Женщины хлопали в ладоши, чуть — чуть завидовали. Они тоже были бы не против объятий такого мальчика.

Несмотря на то, что полдня они прошагали под проливным дождём, прогулка длиною в десяток километров удалась на славу. Усталость давала о себе знать. На их пути встретились храмы, кипарисовые рощи, рисовые поля, бывший военный аэродром, где теперь хозяином прогуливался чёрный ворон, выхаживая зеленые побеги риса, прорастающего прямо в облаках; катакомбы в горах, в которых когда-то прятались люди от американских бомбардировок. В храме Плывущего Облака, расположенного на склоне горы среди вековых сосен, видавших и знаменитого поэта, и его спутника, и его низкорослую лошадь, Исида молила богов о самой малости: чтобы её любовь не была отвергнута. Её душа долгое время пребывала в забвении, истосковалась по ласке, просила внимания к себе и заботы. «Душа — она всегда птенец, птенчик, выпавший из гнезда; она никогда не вырастет, никогда не будет взрослой, никогда не состарится, сколько бы тебе лет ни было. И нет у неё ни жилища, ни пристанища. Кто бы взял её к себе, кто бы приютил, кто бы отогрел? Нашёлся бы такой сосуд, пусть даже с трещинами или с отбитым горлышком и ручками. Имя ему — сердце! Я же ничего не прошу, я только говорю: «Возьми!»

Вот эти мысли были её спутниками, они шли рядом, и никто не слышал их шагов; шли они молча, и между ними шёл Орест в сопровождении утиного выводка собственных мыслей. Он думал, что где-то в вечности живёт Марго, но стоит только набрать номер телефона, и тогда длинные гудки соединят две сферы — её вечное небытие и его эфемерное…

Исида и Орест разместились в смежных комнатах на втором этаже гостиницы, хотя ничто им не мешало поселиться вместе. Их комнаты были разделены раздвижной перегородкой. Среди ночи она проснулась от криков. Кто-то звал её по имени:

— Марико, Марико!

Это стонал Орест.

— Марико! — позвал он.

Исида откинула одеяло, приподнялась на локте. Да, это был голос Ореста.

— Иди, иди! — говорил он.

Гостиница спала. Сердце Марико колотилось. Накрапывал дождь. Исида отодвинула сёдзи. Что делать, что делать? Он болен? У него жар? Она наклонилась над ним, её губы прикоснулись ко лбу. Испарина. Её рука скользнула под одеяло, на грудь. Он был обнажён. Тело пылало. Вдруг его губы прошептали:

— Акаси, Марго! — и ещё какие-то слова.