Сны Николая Закусина

Смех раздался одобрительный, весёлый. Так пленные офицеры давно не смеялись.

С того момента Николай и почувствовал себя снова лейтенантом Красной Армии, а не «Цвай-цвай-фюнф-цвай».

А двадцать восьмого октября забастовку объявил лейтенант Фёдор Козлов. Его расстреляли из автоматов. Похоронить дали только на второй день. Так и лежал он, бедняга, под дождём двое суток…

Глава 15. Дело о «Москвиче»

— Уезжаю завтра на неделю, — сообщил вечером Петровичу Николай, разворачивая верх воротник куртки. — На курсы от Автодора.

В октябре в Тагиле сильно похолодало. И хотя доджей не было, восточный ветер пробирал до костей, гоняя по улицам пожухшие листья. Ветер качал фонарь над сторожкой и круг света плавал по двору, как луч софита на сцене местного театра имени Мамина-Сибиряка.

— Это даже хорошо, — Петрович задумчиво смотрел за спину Николаю, на двери гаражных боксов. — Что новенькое во сне видел?

Николай покачал головой.

— Если что, сразу телеграфируй. Вышлю Степана на машине немедленно. Надвигается там у них в лагере что-то, — пробормотал майор в усы. — Что-то важное…

Он пристально посмотрел на Закусина, будто ожидая комментария, и спросил:

— Ничего подозрительного не замечал?

— В смысле? — удивился Николай.

— Здесь, в гараже, ничего не пропадало?

Закусин помялся, облизнул губы.

— Сметы нет на ремонт ЗИСа. Юра Бойко, наверное, взял. Дома доработать, проверить…

Петрович хмыкнул.

— Ты там, на курсах, не особо геройствуй…

Николай сначала не понял, о чём он вообще. А потом, уже на курсах, поймал себя на том, что шибко разошёлся, ругая молоденького водителя, который на ЗИСе торможение поздно начал… Понял, что зря кричал: «А если у тебя люди в кузове? А если бомбы сверху летят?!» Забыл, что в этом мире войны не было.

Охолонул, примирительно хлопнул бледного, как смерть, водителя по плечу:

— Ладно… это же курсы, чтоб учиться…

* * *

В сорок третьем грянул топливный кризис. Машин ведь производили много: автобусы, вездеходы, грузовые, легковушки, тракторы, мотоциклы… а топлива для них не хватало. Иной раз на производстве по неделям бензовоз ждали. На заправках стали совершенно буржуйские цены. С Урала в Москву отправили полномочного представителя — депутата Горкома. А по всем радиопередачам только и слышно было: «Даёшь сена железному коню!» Бывало, бодяжили, конечно, бензин, чтоб проехать подальше, но только двигатели портили да всю систему зажигания. Где-то к осени только появились новости о разработке новых нефтяных месторождений, забелели на досках зазывные объявления о наборе рабочих с заманчивыми зарплатами. Много молодёжи снялось с насиженного места и поехало на заработки в Сибирь.

В октябре Николай гостил у своих на Жилкооперации. Он набрал дров во дворе и принёс охапку в квартиру на второй этаж. По ночам сильно холодало, приходилось печку подтапливать. С кухни вкусно пахло пельменями и пирогами с яблоками. А ещё было слышно, как мама Оля кого-то недовольно отчитывает.

— Что за шум, а драки нет? — Николай ссыпал дрова к печке и сполоснул руки в рукомойнике.

— Ты, Коля, повлияй на них! — устало пожаловалась мама Оля, забирая длинные волосы в пучок на затылке. — Отец ещё с заработков не вернулся, а они тут такое устроили!

— А что они?

— А у Витьки урок в школе был. Про Красную Армию рассказывали. Так Витька как давай хвастаться, что его папа красным партизаном был! И Красным Орлом!

Мама Оля всплеснула руками и схватилась за голову.

— Они дураки! — сердито сказал Витька. — Они мне не поверили! А я сказал, что наш Серёжка придёт в школу и всех их отлупит.

Николай перевёл взгляд на семнадцатилетнего Серёжку, нарезавшего хлеб — точную копию своего отца. Тот пожал плечами и сказал басом:

— Ну и отлуплю. А что?

— Дураки, — сердито сказала Галинка, расставляя тарелки. — Я на них Паше нажалуюсь. Вот как заберут опять нашего папку…

— Не заберут, — сказал Николай, садясь к столу. — Я схожу в школу. Поговорю там, — он повернулся к младшим братьям: — А потом вам всё равно уши надеру, чтоб не трепали языками!..

Учительница в школе, Анна Фёдоровна, ему понравилась. Молоденькая, но умная, поняла сразу, в чём дело. Николай про Витьку рассказывал сначала аккуратно, чтобы уяснить, что за человек перед ним. А как выяснил, и кратко обрисовал историю, где и с кем отец воевал. Анна Фёдоровна только записывать успевала: «Устроим урок, пригласим вашего папу! Надо же, герой войны!» Её не остановило даже то, что Ивана Осиповича вычистили из партии. «Лишь бы согласился, мы тихо проведём. Всего один урок. И ребятам всё ясно станет».

Николай очень удивился, когда отец согласился прийти в школу. На «тихий урок» чуть ли не полшколы набилось: всем хотелось на живого героя посмотреть, который с беляками рубился. Слушали, открыв рты, а уж когда отец про Великую войну упомянул, вообще отпускать не хотели. Всё было интересно: и про немцев в окопах, и про то, как в атаку шли, и про командиров полка, которые погибли в бою…