Сны Персефоны

— Хм… сына… разве ты не видишь, что у него рога. Это какой-то сатир, а не сын богини. Хотя… если учесть, что Аид — рогоносец, то почему бы твоему отпрыску не быть рогатым. Рога мужу наставила, рогатого сына родила.

Увлечённая своим глумлением Гера не заметила, как сзади неё вырастали огромные колючие лозы. Но вот одна из них впилась в её лебяжьи белую лодыжку, а Кора подхватила Загрея на руки и поспешила прочь.

Больше они на Олимпе не появлялись. Там потом сочинили легенду о том, что Загрея, по науськиванию Геры, разорвали, сварили, пожарили и съели титаны. Сочинителей не остановило даже то, что титаны к тому времени давно прохлаждались в Тартаре.

Царица Персефона на сей раз возвращалась в аид триумфатором, прижимая к сердце драгоценное дитя.

Владыка помог ей сойти с колесницы, и едва изящная ножка Персефоны коснулась чёрного мрамора их дворца, как муж преклонил перед ней колено и поцеловал край одежд.

— Сегодня, богиня моя, — прерывающимся от восторга и любви голосом сказал он, — я присягаю тебе на верное служение во веки веков. И если отступлю от своей присяги, пусть самые страшные кары обрушаться на меня. Стикс, прими мою клятву.

Река вздохнула, соглашаясь и принимая, а Подземный мир немедленно огласил победный крик младенца.

И тогда Персефона обрела настоящую семью — любящую и сплоченную, такую не под силу разрушить никаким невзгодам.

Она верила в это, муж верил в неё, а сын — в них обоих.

А ведь известно — если близкие верят в нас, мы становимся непобедимыми.

Часто, сидя у постели сына, она вспоминала детский разговор с матерью о цветах лжи.

И, счастливо улыбаясь малышу, думая о том, что единственный цвет, который ложь не может скопировать, — сияюще-белый цвет веры.

К реальности возвращает звонок, в трубке — обеспокоенный голос Каллигенейи:

— Как ты? Вчера пронеслась мимо сама не своя. И Загрей следом. Я потом пристала к нему, выпытывала: что с тобой? Да разве ж он скажет!

— Мне плохо, — без прелюдий сообщаю я. Сейчас мне больше всего хочется рыдать на плече у подруги, рассуждая о том, что все мужики — козлы.

— Так, — строго произносит моя верная напарница, — давай — ноги в руки и дуй ко мне. Я уж найду, как тебя утешить и поддержать.

Она найдёт! Её саму бросил недавно парень. Смертный! Я отговаривала её, но она была упряма. Да и когда это доводы разума доходили до влюблённой женщины? Разочаровалась сама и сама же бросила, когда поняла бесперспективность отношений. Её возлюбленный тоже ловко плёл сеть лжи, изменяя ей — прекрасной нимфе! — налево и направо. Впрочем, чему удивляться? Я — богиня, и то мне изменяли.

В общем, мы точно найдём, о чём поговорить и как залечить раны своих разбитых сердец.

— Буду через полчаса, — обещаю ей.

Наспех переодеваюсь — в джинсы (Аид не разрешал мне их носить, я всегда должна была одеваться женственно, но теперь — я свободна, ношу что хочу) и водолазку. Собираю волосы в высокий хвост на затылке. Так я выгляжу на земные лет восемнадцать, но сейчас так даже лучше. Я словно рождаюсь заново, хоть сейчас по Ниссейской долине бегать, цветочки собирать. Ещё бы не было на юном лице тысячелетних глаз — вообще было бы здорово.

Одним мановением руки навожу порядок в комнате, потом — обращаю внимание на букет. Не хочу от Аида никаких подарков. Сейчас — точно. Возможно, позже мы поговорим. Но сегодня — обойдусь без цветов.