Сны света. Глубинная дневная практика осознанных сновидений

Буддийская традиция говорит о трёх вратах – теле, речи и уме, – а также о трёх основных способах, которыми мы устремляемся наружу, в мир, – действиях, словах и мыслях. Открытие этих врат посредством трёх аспектов практики иллюзорной формы делает возможным беспрепятственное течение осознавания. Ум ассоциируется с сердцем, речь – с горлом, а тело – с головой. Бывая в Непале или Тибете, я по-прежнему удивляюсь тому, что, говоря: «У меня так много всего на уме», люди указывают на своё сердце.

Несколько исследований показало, что люди интуитивно располагают своё ощущение «я» за глазами, что неудивительно, учитывая тот факт, что мы физически ориентируемся при помощи зрения и что «я» – это конструкт, созданный мозгом. Если эго в первую и главную очередь является эго тела (как говорил Фрейд), которое представляет ваша голова, то почему бы не избавиться от неё? Я уже говорил о том, чтобы сначала использовать свою голову, а затем – взорвать её. Если этого ещё не случилось, давайте, фигурально выражаясь, отрубим её.

На более буквальном и трагичном уровне совсем не случайно, что большинство взрослых, умирающих в результате самоубийства с применением огнестрельного оружия, стреляют себе в голову[143]. Я убеждён, что большинство людей, лишающих себя жизни, пытаются убить не себя, – они пытаются убить свои страдания. Страдание – это неправильное отношение к боли, грустная история, прицепленная к нежелательным ситуациям, и эти грустные истории рождаются в голове. На самом деле пуля должна оборвать жизнь презренного нарратива, а не жизнь вообще. Это хорошее намерение, но выстрел приходится мимо цели. Медитация и другие виды оружия мудрости берут на мушку настоящую цель и могут в буквальном смысле спасти нам жизнь. В христианстве самоубийство считается смертным грехом, а греческое слово, обозначающее грех, гамартия, переводится как «промах» или «непопадание». Стреляйте в нарратив, рождающийся в голове, а не в саму голову. Положите конец этому неправильному отношению.

Чтобы исследовать восприятие пробуждённого существа, в первой части этой главы мы работали с размышлением как с инструментом мудрости, что сродни приближению к гильотине. В следующей медитации вы сделаете последние шаги на помост и положите свою буйну голову в выемку. Если этот стиль обезглавливания кажется вам слишком мрачным, пусть лезвие опустит божество. Божество мудрости (помните, мы работаем с тремя инструментами мудрости) – это Манджушри. Он держит в правой руке острый как бритва меч, готовый нанести удар и отсечь внешние проявления или любое ощущение «другого». Однако это обоюдоострый меч: он также рубит в другую сторону, отсекая любое ощущение «я».

В «Сутре сердца», в нашей сутре о пустотности, есть длинный фрагмент об отсечении, содержащий фразу «нет глаз, нет ушей, нет носа, нет языка, нет тела, нет ума», и мы можем обобщить всё это в реальной практике «нет головы». Для меня как для душного интеллектуала, голова которого часто повёрнута не в ту сторону, это духовное предположение является мощной практикой.

Для первого эксперимента с этой медитацией я рекомендую вам принять позу сидя. Сила этой практики заключена в её резкости, в том факте, что вы можете открыться в один миг. Вы можете рубануть в любой момент, на подушке или вне её, но мы начнём постепенно и сделаем это сидя. После нескольких минут медитации посмотрите вверх и представьте, что у вас буквально нет головы. Представьте, что ваш пятикилограммовый когнитивный шар для боулинга сняли и тяжести ссылки на «себя» больше нет. Вы обнаруживаете себя нигде… и везде.

Мингьюр Ринпоче делится своим опытом:

Я больше не был ограничен каким бы то ни было ощущением отдельного тела или ума. Между мной, моим умом, моей кожей, моим телом и всем остальным миром не существовало разделения. Не было явлений, которые существовали бы отдельно от меня. Переживания происходили, но они больше не происходили с отдельным мной. Восприятия возникали, но теперь без ссылки на кого бы то ни было. Не было вообще никаких ссылок. Никаких воспоминаний. Восприятия без воспринимающего. Тот я, которым я был в последнее время, – больной, здоровый, попрошайка, буддист – исчез подобно облакам, летящим по ясному небу. Моя макушка отвалилась; мой слух и моё зрение стали просто слухом и просто зрением[144].