Сны во сне и наяву

После обеда поработать не удалось. Накануне из институтской бухгалтерии притащили ворох бумаг, а лаборантка, которая по совместительству выполняла у Баринова роль делопроизводителя, разобраться с ними не смогла. Да и не в ее компетенции они были.

Скрепя сердце, Баринов отправил Игоря к себе.

– А я превращусь на время в злобного администратора и прижимистого хозяйственника, – с глубоким вздохом сказал он. – Представь, вместо заказанного микротома прислали черт знает что и требуют принять на баланс. Да я от этого барахла отпихивался еще два месяца назад!.. Ладно, разберусь. А завтра с утра продолжим.

Поднакопились и другие вопросы примерно такого же плана.

До конца рабочего дня пришлось звонить-перезванивать в разные концы города, даже побеспокоить Москву, переговорить с добрым десятком должностных лиц самого разного ранга, дать задание Александре Васильевне подготовить новую заявку, теперь уже напрямик в союзный Академснаб, попутно решить еще кое-какие, более мелкие, внутрилабораторные, но такие же бумажные дела…

Домой он решил не ехать, поработать сегодня до упора. Подушку и плед достал из нижнего отделения серванта, переоделся в спортивный костюм и прилег отдохнуть и поспать хотя бы пару-тройку часов на диване в кабинете.

Да только сон не шел. Стоило закрыть глаза, как всплывали широкие росчерки из-под перьев самописцев: характерные кривые биоритмов спящего человека, а на них, наложением – слабые, с еле заметной амплитудой, колебания, которых быть не должно. Однако ж они существовали, и первое, что напрашивалось – это четко локализовать их появление на различных фазах сна…

Его, Баринова, первое упущение: нет у них полноценной записи биоритмов Афанасьевой в бодрствующем состоянии.

Нет, конечно, эталонные, контрольные записи делались перед началом эксперимента – в состоянии покоя физического, эмоционального, интеллектуального, потом при физической нагрузке на велотренажере, при эмоциональном возбуждении, когда ей демонстрировались слайды, сюжеты которых должны были вызывать нежность, радость, страх, ненависть, ужас, брезгливость и так далее, а также при нагрузке интеллектуальной во время решения ею различного рода задач – простых арифметических, логических, дедуктивных, а также размышлений вслух на стандартные темы: бытовые, научные, религиозные, политические, служебные… Словом, обычные контрольные образцы биоритмов бодрствования, главным образом для того, чтобы заведомо исключить патологию любого рода – от эпилепсии до явлений посттравматического характера.

А вот провести полную запись, набрать статистику, чтобы потом можно было сравнить, сопоставить ее бодрствующую с ней же спящей – это раз! – да постараться выявить возможные аномалии в ее биоритмах не только во сне, но и наяву – это два! – не додумался. Вернее, посчитал наличествующее достаточным.

И это непростительно. И дает повод усомниться в чистоте эксперимента.

Частично оправдывает то, что в контрольных записях не нашлось даже намека на какие-либо отклонения, настолько классически выглядели все ритмы энцефалограммы, ну просто в учебники помещай! Да и нацелен он был прежде всего на сновидения, на изучение процессов, которые проходили именно в спящем мозге…

Есть и второе упущение, посерьезнее – проглядели флуктуацию при первичном, самом основном просмотре рулонов ЭЭГ. Оправдание тоже можно найти, только стоит ли искать… Игорь молодец, проявил здоровую дотошность и тщательность.

Ладно, ошибки ясны, исправить их довольно легко и еще не поздно. Наработкой контрольных биоритмов займется Александра Васильевна со своим сектором. У Игоря задача тоже понятная – вычленить обнаруженные флуктуации, методом сравнения постараться найти аналоги или схожие явления по картотеке.

Они ведь что-то напоминают! Нет, разумеется, полной аналогии нет и, скорее всего, не будет… Однако ж, Баринов готов был поклясться, что где-то когда-то он что-то наподобие уже встречал. И не очень давно.

Знание в данном моменте отсутствовало, работала интуиция, а ей Баринов, вообще-то, умел доверять. Казалось, что стоит успокоиться, расслабиться, начать думать о чем-то другом – и в памяти всплывет: где, когда и что…

Нет, определенно, уснуть не удастся. Баринов поднял руку, посмотрел на часы. Ну и ладно, полтора часика все же отдохнул.

Он поднялся, собрал постель, переоделся.

Походил по кабинету, посвистывая в ожидании, когда вскипит самовар, и, прихватив чашку кофе, уселся за стол. И как по команде, зазвонил телефон – Игорь справлялся, не освободился ли шеф.

– Давай, заходи, чего уж там! – было слегка досадно, что не удалось поработать в одиночестве, но что-то в его голосе насторожило. Не иначе, раскопал что-нибудь. Дай-то бог!

Дверь открылась почти сразу, видно звонил он из своего кабинета через стенку, который делил с завсектором биохимии. Баринов не ошибся, в руках Игорь нес запыленную коробку с рулонами ЭЭГ и пару десятков личных дел из архива – старых, десяти-, а то и пятнадцатилетней давности.

Он свалил их прямо на стол и отряхнул руки, а на лице его проглядывало с трудом скрываемое удовлетворение.