Сны за полночь

– Что за мысли, Ларис? – он смутился и, выплеснув под ноги остатки напитка, встал. – Всё со мной будет хорошо. Что может случится-то?

– Да что угодно, дурачок! Ты не в городе. Это лес, понимаешь, лес!

– Да ну брось ты это! Я вернусь и вернусь с помощью, помяни, – Сергей направился к палатке, где у входа его дожидался рюкзак, заправленный бутылями с водой и необходимым количеством еды.

– Возьми с собой нож, хотя бы или топор. – Она смотрела на него умоляюще, надеясь, что он в последний момент передумает.

– Я уложил топор в рюкзак, а с ножом и не думал расставаться, – весело подмигнул парень. – Видишь, не такой уж я безнадёга, каким ты меня видишь.

– Ты просто не знаешь…, – она хотела договорить, но передумала. – Хорошо, удачного пути тебе. Возвращайся. Мы тебя ждём.

– Ждите-ждите. И не думайте без меня помирать, – шутливо высказался он, крайний раз окинув взглядом карту, – а то я вам устрою тогда.

Прошло два дня, а Сергей так и не возвращался. Лариса отгоняла свои страхи надеждой: хоть путь юноши не близок, но он вот-вот скоро вернётся к лагерю. Она почти не спала эти дни, загружая себя любой пустячной работой, какую могла придумать.

Люда не объявлялась после той ночи, будто выполнив некую миссию, упокоилась окончательно.

Мицкевич помер на третье утро отбытия племянника. Организм не выдержал борьбы с таинственным недугом, сгорев под гнётом жара. Лариса накрыла его спокойное лицо полотенцем и застегнула до конца молнию спальника, в котором он пребывал. Больше она не входила в мужскую палатку.

Временами её отвлекала тетрадь Люды, погружая в замысловатые письмена, которыми были густо усеяны страницы. Ночами Лариса нещадно жгла две керосиновые лампы, боясь сомкнуть глаза и вновь пережить тот кошмар, что мучил её каждую ночь с первого дня экспедиции.

Она наконец-то разгадала смысл символов и рисунков, ещё раз ужаснувшись раскрытой теперь окончательно тайне. Но не с кем было поделиться и излить узнанное. Конечно, можно было записать на камеру собственный монолог, где она всё бы и изложила. Но это показалось ей ненадежным, в конце концов, любая техника даёт сбои. Да и не верила она уже, что камера попадёт в чьи-либо руки. Она старательно поделилась своим откровением с тетрадкой подруги на чистом остатке, веря лишь в долговечность бумаги. Хотя в этом месте ничему доверять не приходилось.

Подробно описав все происшествия и свой кошмар, она прибавила то, что раскрыли ей каракули Люды.

«Наша ошибка заключалась в том, что мы наивно полагали, будто неведомым богам шаманами приносилась одна-единственная жертва в полную луну, одну ночь в году. Но правда в том, что полнолуние длится три дня, и жертв было всегда пять! По две приносилось в первую и вторую ночь, и одной замыкался круг кровавого ритуала. Ошибочно упомянуто было в книге Велеса, а может и специально, что лишь мужчины-воины почитались в роли жертв. Теперь я знаю, что и женщины составляли печальную участь в этом действе.

А те загадочные холмы, где ныне покоятся тела двух наших коллег…. В той земле действительно жрецы хоронили людей когда-то. Но не павших с Врат жертв. То были сами шаманы – их бренные тела, прошедшие весь круг жизни и благовидно встретившие старость. Их погребали с почётом на том погосте. А тела несчастных жертв, их прибирали те самые божества, чей лик теперь не даёт мне уснуть! Этими жертвами отсрочивался приход ужаса с Той стороны. Теперь я это знаю. Не ясно лишь, каким образом прекратилась эта жестокость.