Со дна и до самого края

— Боишься признать, что мог покончить с собой!

— Вы в своём уме? — побелел от слышимой ереси Саша, готовясь попросить её покинуть палату. Психолог перешла, все границы и его это бесило.

— Для начала, я не твоя подружка, чтобы ты так со мной разговаривал, — попыталась приструнить его женщина.

— Вот и не говорите со мной, — перешёл на крик он. — Я не обязан выслушивать весь этот бред. И вообще, я не в психушке. Возвращайтесь туда, откуда пришли и оставьте меня в покое. Я знаю, что не стал бы терять всё то, ради чего жил и прыгать с крыши. У меня есть цели, и пока они не достигнуты, я буду жить. Как только меня выпишут — я докажу это и уж точно не вернусь обратно в дурку.

— Я предположила так неспроста, — попыталась снизить напряжение Наталья Борисовна, вновь открыв одну из папок. — Есть некоторые сомнения в правдивости сказанного тобой и причина в возможном отсутствии необходимых воспоминаний. Ты не помнишь всего. Возможно, известие об этом пришло как раз незадолго перед событиями на крыше. Именно их ты и лишился…

— Оставьте меня в покое! — что было сил, крикнул Саша, показав на дверь. — Не смейте, даже, подходить ко мне. За три недели я от вас устал. Видеть уже не могу. Вы могли рассказать обо всём сразу, но нет.… Заставили думать, что я какой-то сумасшедший. А теперь просите поговорить и рассказать обо всём?

— Я пытаюсь помочь, — настояла женщина, глядя на специально открытую страницу в медицинской карте.

— Вы поможете, если оставите одного, — ничего другого не хотел он.

— Хорошо, — вдруг согласилась Наталья Борисовна, и Саша успокоился в ожидании её ухода. — Но не сказать об этом я не могу, потому что…

— Из-за того, что никто не хотел ни в чём разбираться, я стал посмешищем, — ещё сильнее заголосил юноша. — Теперь все, я уверен, знают, что Лардонов пытался покончить с собой. Но факт, что я со сломанными рёбрами, синяками, серьёзной травмой головы залез на крышу для того, чтобы спрыгнуть — делают милицию и всех врачей полными идиотами, если никто из вас не задумался: а мог ли он вообще это сделать с вышеперечисленными травмами. Никому даже в голову не пришло. Проще принять за очевидное и ничего не делать, потому что все…

Глаза Саши внезапно уставились в одну точку, будто бы он «завис».

— Ты как? — занервничала Наталья Борисовна, уставившись на недавно поставленный диагноз на той самой открытой странице.

— Голова, — прошептал он и тут же закричал от боли, упав на колени. Не прошло и минуты, как юноша потерял сознание.

— Врача, живо! — выбежала в коридор и вернулась обратно она. — Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Медперсонал вбежал в палату. Осторожно положив на каталку, его увезли для оказания необходимой помощи. Наталья Борисовна, оставшись в палате, так и не успела сообщить необходимую новость, продолжив смотреть на написанные строчки заключения, гласившие лишь о том, что всё очень плохо, с какой стороны не посмотреть. И кто бы мог подумать, что результаты обследования настолько богатого человека, как Саши, забьют тревогу именно тогда, когда делать это слишком поздно:

«Рак мозга четвёртой степени».

Несколькими годами ранее…

Задержавшийся на три часа самолёт всё — таки взял на борт пассажиров и уже спустя полчаса, поднялся к небу, неся с собой более двухсот пассажиров, летевших в Женеву. Саша, не дождавшись, пока позволят расстегнуть ремни безопасности, устроился в кресле первого класса. Наблюдая за тем, как заснеженная Норвегия убегала из вида, он медленно закрыл глаза, уже создавая для себя маленькую традицию уютно спать в креслах, где бы они не находились, при этом по возвращению на землю весь оставшийся день чувствовать себя лучше, нежели после сна в мягкой кровати. Обратив на это внимание, Надя попросила для него одеяло и, накрыв юношу, положила голову на плечо Димы.

— Ваша уловка не сработала, — вдруг заговорил он.

— Какая уловка? — непонимающе взглянула девушка.

— Да ладно тебе, — повернулся он к невесте, — думаешь, я такой лопух и поверю во вдруг начавшиеся осложнения, о которых мне сообщили через час после разговора с вами?

Надя не знала, что и сказать.

— Тогда, почему согласился?

— Не знаю, — опустил он голову вниз. — Вы оба, как занозы, набросились на меня. Не удивлюсь, если обиделись. Саша уж точно. Его лицо нужно было запечатлеть на камеру, словно ведро протухшей селёдки проглотил и запил Ред Буллом. Энергия, так и рвалась наружу, вот только не в том направлении. И я вдруг понял, почему бы и нет. Говорят, Женева красивый город. К тому же, ты рядом. Проведём время вместе.

— Не боишься остаться со мной наедине? Я же заноза? — игриво промяукала Надя, поцеловав Диму.

— Надеюсь, останешься на всю жизнь, — от чистого сердца и рвавшейся из сердца любви, проговорил он. — К тому же, не хочу оставаться с ним наедине. Он как придумает что-нибудь, так я не буду знать, куда деваться…

— Кстати, я всё слышал, — спросонья пробубнил Саша, сидя на соседнем кресле.

— Упс! — улыбнулись влюблённые голубки, посмеиваясь.