Со своим уставом в чужой монастырь... (СИ)

У нашего сарая стоит Рикай, лицо от сна помятое, зевающий рот прикрывает ладошкой.

— Алансэ, ты могла бы посмотреть двух бойцов, вчера привезли разведчиков, у них язвы на руках, наши врачи не могут понять, что это за болячки.

— Хорошо, — ставлю корзину с рыбой и захожу в сарай, быстро переодеваю юбку, надеваю фартук, кладу в карман перчатки и беру сумку с травами и настойками, теми, что часто пригождаются.

Боец лежит за перегородкой, рядом с ним ещё один, их переодели в больничную пижаму, умыли, обработали раны, он не спит, улыбается мне. Надеваю перчатки и беру его руку.

— Я что заразный? — шепчет он.

— Кир, им нельзя дотрагиваться до мужчин руками, — тихо говорит Рикай, — так что у него?

— Это ядовитая трава, растет только на болоте, вы долго в нем сидели?

— В болоте сутки провели, но противник нас не заметил. А это лечится?

— Лечиться, только мазь нужно специальную готовить, — начинаю доставать склянки и мешочки с травами.

— Прямо здесь собираешься готовить? — Удивляется Рикай.

— Мне нужны бинты, и чтобы не мешали, — Рикай фыркает и уходит.

— Он всегда за меня переживал, — тихо говорит Кир, — я, когда в разведку пошел, так ругался.

— Брат?

— Старший, больше родственников у нас нет.

— Сочувствую, — а дальше я отключаюсь, начиная готовить мазь, отмечаю только, что положили передо мной бинты.

* * *

Когда два бойца обмазаны мазью, обмотаны бинтами, я собираю все свои склянки в сумку и выхожу из госпиталя. Мирта ждет меня на улице, видимо, она специально там стояла, чтобы больше никто не зашел, спасибо ей. Трудно, конечно, в такой обстановки соблюдать устои и традиции, но хоть видимость сделать.

— Иди поспи, рыбу мы обработали, засолили, уху сварили, тебе перекусить нужно.

— Ухой и перекушу, спасибо.

— Чем могу, Алансэ, — мне-то, что я уйду в храм, и никто обо мне не вспомнит, а тебе домой возвращаться.

— Домой нужно обязательно, меня ждут, вот только не знаю сколько человек.

Уху ем с полузакрытыми глазами, умываюсь водой из бочки и ложусь на свой тюфяк и все, дальше тишина и темнота.

За час до полуночи. Алансэ.

Мирта разбудила меня, когда за окном было темно, все остальные травницы уже встали и суетились у плиток.

— Что?

— Бои начались, нужно подготовиться к прилету раненых.

— А я на охоту так и не сходила, — встаю и начинаю одеваться.

— И не сходишь в ближайшем будущем, хотя уверена, нам будет совсем не до еды и сна, ещё один госпиталь сооружают, слышала, что много наемников с нашей планеты вернулись домой, чтобы участвовать в сражениях.

— Мне следовало бы подумать о ближайшем наступлении, я же разведчиков лечила.

— Ты не военный стратег, а травница, твое дело лечить, готовься, Аленсэ, на тебя ляжет основная работа, эти клуши боятся подходить к мужчинам, так что будут только готовить лекарства, ну а мы с тобой будем пытаться вырывать бойцов из рук смерти.

А потом мы услышали шум приближающегося челнока, я успела только выпить бодрящего отвара, и завертелось.

Три недели спустя. Алансэ.

От страданий и боли выворачивает душу, погребальные костры горят каждый день, но многих мы смогли спасти. Спали по два-три часа в день, забывали поесть и попить, за эти недели отстроили ещё один госпиталь, и сейчас их уже три. Спустя три недели боев противник начал отступать и раненых убавилось, последние прибывшие уверены в скорой победе, противник уже дозрел до эвакуации войск с планеты. Я легла на свой тюфяк и закрыла глаза, поспать бы хотя бы часов пять, о большем и не мечтаю.

Сутки спустя. Алансэ.

Просыпаюсь сама, на соседних тюфяках спят травницы и даже Мирта, значит у нас пока нет работы, и это радует однако, раз я встала, пойду осмотрюсь и, если наша помощь не нужна, пойду топить баню, устроим большую стирку.

Выхожу из сарая, у госпиталя стоит начальник госпиталя, видя меня, кивает головой в знак приветствия, но не подходит Мирта всех докторов Маражцев выдрессировала, они теперь к нам не подходят, а если что-то нужно вызывают через дверь и травницы выходят поговорить вдвоем. Нет, когда был большой поток раненых, не до церемоний было, да и некогда было разговоры вести, просто кричали друг другу и шли работать дальше. Я так и проходила с пистолетом, один раз даже применила его, прострелила особо настойчивому бойцу мягкую часть бедра, ох и кричал он, однако после его концерта, если кто и хотел что-то сделать, быстро передумали и больше ко мне никто не подходил. Смотреть, конечно, смотрели, иногда отпускали шуточки, но все это было на расстоянии, и работать мне не мешало. А ещё мне пришлось остудить одну особо ретивую Маражскую медсестру, которая решила, что ей позволено указывать мне, как лечить. Нет, я не пугала её пистолетом, а просто взяла за плечи и встряхнула, видимо немного переборщила со злостью, у неё аж зубы клацнули, потом я отодвинула её и приступила к работе и после этого она мне больше не докучала.

Начальник госпиталя ушел к себе в палатку, значит, мне можно топить баню, раз у него нет для меня работы.

Пять часов спустя.