Собачьи дни

Позвонив Ванессе, я засыпала ее благодарностями. Она не смогла скрыть удовольствия оттого, что платье мне понравилось, а я не стала ставить подругу в неловкое положение сообщением, что распознала новизну подарка. Вместо этого я спросила — лукаво, но с настоящим волнением, — предусмотрен ли для меня красавчик Пол в качестве антуража к прелестному наряду. Последовала пауза, затем Ванесса сказала:

— Я могу это устроить, если хочешь. Или у тебя есть мужчина, с которым ты желаешь прийти?

— Боже мой, нет, — поспешно открестилась я. — Насчет Пола я пошутила. Пожалуйста, не нанимай его снова — на этот раз я могу не устоять.

— Пэтси, — начала Ванесса, — но отчего же, черт побери, нет? Какова причина твоего отказа? Я бы не сказала, что Пол — твой тип мужчины, но отчего же не прыгнуть на него разок…

— Ванесса! — взвизгнула я от шока и удовольствия. — Клянусь, я пошутила!

— Боюсь, что так и есть, — сухо сказала подруга. — Мы пришлем машину к семи тридцати.

— Отлично, — сказала я. — Можно один маленький вопрос?

— Ну?

Я чуяла, что Ванесса что-то замышляет.

— На какое все-таки мероприятие я иду?

— Обед и танцы, — засмеялась Ванесса. — Думай об этом именно так, моя дорогая плебейка.

У меня подкосились ноги.

— Неужели какой-нибудь чертов бал?!

— Ага, это где люди танцуют парами, — резвилась подруга, — но не буду тебя пугать. Я вижу, что тебе еще не до спаривания…

Ванесса может быть весьма вульгарной, когда захочет.

— О Боже, я ни разу не была на балу!

— Что ж, воспринимай это как одну из своих рабочих обязанностей.

— А где состоится… событие?

— Почему бы тебе просто не сесть в машину и не совершить таинственное путешествие?

— Ванесса, — предупреждающе начала я, пытаясь унять дрожь в теле.

— О, ладно, ладно, в Дорчестере, но пусть тебя это не волнует. Клянусь, совершенно домашняя вечеринка. Гости — абсолютно не сливки общества, вот буквально ничего подобного.

Мой голос превратился в писк.

— И-и-и, и-и-и, — пропищала я.

— Кстати, — вспомнила Ванесса, — а туфли у тебя есть?

Это заставило меня опуститься на октаву.

— Нет, но я достану.

— Точно?

— Разумеется, — с достоинством сказала я.

— Что ж, только смотри, чтобы не жали. Тебе придется танцевать.

Потратив трехдневную зарплату на черные замшевые лодочки, я почувствовала себя гораздо лучше, внеся свою лепту в подготовку. До определенного момента человек может пользоваться щедростью друзей, но нужно уметь отстоять свои права, иначе вы превратитесь в амебу. Лидия одолжила мне черную вечернюю сумочку и черную шаль с блестками, несколько сомнительную, но в целом подходящую. Миссис Помфрет сочла, что я выгляжу прелестно, Рейчел сообщила, что у меня слишком высоко открыты ноги, но нельзя же угодить всем, поэтому я пошла как есть.

Я сразу догадалась о коварных планах Ванессы и Макса. После дурацкого фотографирования, когда хозяйка резко сдернула мою сомнительную шаль и вручила, держа двумя пальцами, словно завшивленную, одному из слуг, меня представили высокому стройному жгучему брюнету с густой курчавой растительностью на шее сзади. Новый знакомый походил на политика, которого часто интервьюируют по телевизору по поводу экономического кризиса, самодовольно рассуждающего о политике тори и предающего рабочих анафеме за попытку добиться своего угрозами. Про себя я отметила очень белую кожу и сосредоточенный взгляд темных глаз, словно мужчина размышлял о гораздо более высоких материях, нежели светская тусовка. Боже мой, подумала я, а ведь у нас будет море времени, потому что, подозреваю, его усадят рядом со мной за круглым столом на двенадцать персон.

— Рэндольфа нужно подбодрить, — шепнул мне Макс. — Несколько месяцев назад от него ушла жена, а в холостяках несладко…

Нахмурясь, Ванесса бросила на Макса выразительный взгляд, означавший «заткнись», что Макс и поспешил сделать. Я поняла, откуда ветер дует. Бесхитростный хозяин нечаянно проболтался, что мужчина справа от меня свободен с большой буквы С.

О’кей, решила я, сейчас я его подбодрю, и разошлась от души. Когда подали шербет, сосед, хохоча над очередной шуткой, на мгновение накрыл мою руку ладонью, тут же убрал ее, извинился (кто в наше время извиняется, дотронувшись до чего-то столь безобидного, как запястье?) и похвалил:

— Должен признаться, вы настоящий тоник, Патрисия.

— О, благодарю вас, Рудольф, — жеманно ответила я и, лишь оговорившись, поняла, что выпила слишком много, чтобы называться чистым тоником.

Маленькая путаница привела собеседника в восторг — кажется, новый знакомый принял на грудь чуть больше, чем это в обычае у сногсшибательных экономистов, и пустился рассказывать всем за столом о своем новом прозвище, вызвав взрывы одобрительного и слегка подогретого алкоголем смеха. Заметив, как Ванесса с Максом обменивались взглядами типа «ну, что я тебе говорил(а)», я вдруг рассердилась. Платье — прекрасно, машина — ладно, пускай, но быть тонко втянутой в специально организованный роман — уже чересчур. Не выйдет, поклялась я, салютуя бокалом заговорщикам-супругам, ничего у вас не получится!