– Как вы можете на это смотреть? – послышался за спиной шепот.
Я пожала плечами. Ничего особенного. На войне видела и не такое.
…Кроме меня воевали и другие женщины. Если в начале войны на «пехоту в юбках» смотрели с жалостливым снисхождением даже солдаты, то через пару лет нашу сестру начали уважать и даже побаиваться. Женщины занимали командные посты, ходили в бой наравне со всеми, проводили зачистку местности и перевязывали раненых. Свои нас ценили, а враги – ненавидели с удвоенной силой. И если женщина попадала в плен…
Так было с одной моей подругой. Не Тодоркой, другой. Мы вместе мечтали, как заживем после войны, как вернемся к родным, как выйдем замуж и как назовем своих детей. Потом подруга попала в плен. Я не буду описывать, во что враги превратили ее тело, но не забуду этого никогда. Над первым же пленным мне захотелось повторить все то же самое, только с поправкой на мужские стати. Меня удерживали трое мужиков. А сотник посадил на гауптвахту на сутки, исключительно для того, чтобы остыла. После того-то зрелища… Да тут всего пара царапин. Больно, но зато быстро. Этот левша явно знал, куда и как бить.
Левша…
Я выпрямилась, попятилась, чувствуя, как покрываюсь холодным потом. Конечно, это может быть случайным совпадением, но я знала только одного левшу, который был в ссоре с убитой. И который сейчас стоял рядом.
– Дайна, – Витолд смотрел мимо меня, – ты ведь не думаешь, что это сделал я?
Он был поражен и напуган, как и остальные, кровавым зрелищем, но вместе с тем, когда нашел силы и посмотрел мне в лицо, на дне его ярко-серых глаз (почему я раньше не замечала их цвета?) стали заметны глубоко запрятанные гнев и раздражение. Он пока еще владел собой, но мог сорваться в любую минуту. Прежнего спокойного, тихого и задумчивого мужчины больше не существовало. Внутри этого тела сидел кто-то отчаянный, решительный, холодно-расчетливый – и обозленный. Этот «кто-то» очень хотел, чтобы ему поверили. И я поняла, что есть моменты, когда не важно, что ты говоришь – правду или ложь – а важно, говоришь ли ты то, что от тебя хотят услышать.
И я, заглянув в эти горящие глаза, в расширенные от волнения зрачки, прошептала:
– Я вам верю.
И обняла. Так крепко, как могла. И по тому, как вцепился в мои плечи князь, поняла, что это – лучшее, что я могла сделать.
– Э-эй! А что это такое?
Мы с Витолдом отпрянули друг от друга, словно нас застигли врасплох над окровавленным трупом. Княжна Ярослава застыла в дверях, ошеломленно хлопая глазами. Она еще не видела тела, ей не было никакого дела до перепуганной челяди и любопытных придворных. Она видела только нас двоих, вцепившихся друг в друга.
– Я только…
– По какому праву ты осмеливаешься прикасаться к моему жениху? – свысока глянула на меня княжна. Да, взгляд у нее что надо! Не притворяется, не играет на публику – искренне возмущена таким зрелищем.
– Я… его сиятельство нуждался в помощи и поддержке, и я…
– И ты поторопилась. Теперь я – его помощь и поддержка, – она шагнула вперед, протягивая руку: – Мой дорогой, вам уже лучше? Может быть, вам стоит прилечь? Где здесь постель?
Я видела, что мужчину начало трясти. Это не был припадок – скорее сдерживаемый гнев. М-да, видимо, только благодаря настоям старого алхимика он до сих пор как-то мог себя контролировать. И убийцы алхимика наверняка знали, что делают. Неужели вот это – настоящий князь Витолд Пустополь?
Ничего не замечая, княжна взяла жениха за руку и с победным видом огляделась по сторонам. И только тут до нее дошло, что в комнате происходит что-то не то. Вслед за нею вошел монах из часовни, склонился над телом пани Бедвиры и стал негромким голосом отдавать приказания.
– А ч-что тут случилось? – пролепетала девушка.
– Тут, изволите видеть, ясная пани, – промолвила я, поскольку Витолд стиснул зубы, борясь с растущим раздражением, – произошло убийство. Убита одна из родственниц князя…
– О боги! – Ярослава побледнела и трясущимися руками полезла за пазуху, чтобы достать священную ладанку и поцеловать. – Какой ужас! Кто это сделал?
– Уж поверьте, не я! – процедил князь.
– О боги! Это так ужасно! – Княжна вцепилась в него обеими руками. – Я не вынесу этого кошмара! Мне сейчас станет дурно! Это плохая примета! Уберите… Уведите меня отсюда, князь! Прошу вас! Я едва стою на ногах! Такая молодая и красивая… Это она, кажется, во время нашего приезда кричала что-то о том, что вы – чудовище?
– М-может быть, – Витолду все труднее было контролировать свои чувства. Я видела, что небрежно оброненное его невестой слово подобно искре, упавшей на сеновал. Осталось только подождать, пока все вспыхнет огнем.
– Несчастная, – лепетала Ярослава, уводя жениха прочь. – Такая молодая… Или она была старше меня? Ну, конечно, старше! Она была женой вашего брата?.. Ой, я забыла, у вас нет братьев. Как и у меня. Вот совпадение, правда? Наверное, она помешалась… Как вы считаете, кто и почему ее убил?