Собачья работа

Не знаю, каким чудом удалось удержаться на ноге. Хорошо еще, что мужчина почти сразу отцепился, чтобы захлопнуть дверь, и я скоренько допрыгала до кровати.

– Что у вас случилось?

– Мне страшно!

Я прислушалась. Нет, все тихо. Замок, конечно, еще не полностью отошел ко сну, на первом этаже наверняка возились слуги, на кухне ставили тесто для утренних булок, но могу поклясться жизнью – ничего странного или пугающего не происходило. По крайней мере сейчас. Даже источник тех странных звуков, так напугавший меня получасом ранее, тоже исчез.

– А с чего вы взяли?

Витолд рухнул на скамью подле моей кровати, обхватив голову руками и покачиваясь туда-сюда, как пьяный.

– Я не знаю, – простонал он. – Я ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. Мне хочется куда-то бежать, как дикому зверю, и в то же время затаиться, забиться в какую-нибудь нору и не высовывать носа. Мне страшно! Страшно! – В голосе мужчины чувствовались слезы.

Обычно я не терплю плачущих мужиков, хотя на войне насмотрелась на таких, кто после боя закатывал настоящую истерику. Но здесь было что-то другое. Учитывая, что этому человеку пришлось пережить за последние несколько недель, его страх имел под собой реальные основания.

– Расскажите, что произошло. – Я подсела поближе, осторожно дотронулась до его плеча. – Вы что-то услышали? Увидели? Что именно?

В конце концов, я тоже что-то такое слышала совсем недавно.

– Я не знаю, – судорожно вздохнул мужчина. – Я вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство. Понял, что мне здесь грозит опасность, что надо бежать и куда-то спрятаться… Но от кого прятаться? Неизвестно! Я, наверное, полчаса метался по комнате. Мне хотелось выть от страха. Хотелось убить кого-нибудь, чтобы хоть кому-то кроме меня было так же страшно и больно…

Ага! Значит, не было никакой служанки. Он тоже что-то слышал или чувствовал. Возможно, на этаже действительно кто-то находился. Кто-то или что-то, напугавшее князя Витолда до полусмерти. Лишь мое появление потревожило… оборотня. Мое присутствие или… Я бросила взгляд на камзол, валявшийся рядом. Оберег, подаренный Коршуном. Значит, он сработал?

– Это не выход, – пробормотала я, думая о том, будет ли оберег защищать одного человека, если изначально подарен другому? Я же ничего не знала о действии таких штук! Нет, на войне слышала, что маги работают над созданием особых амулетов, которые якобы ограждают солдат от стрел. Но испытать их в действии никому из пехотинцев не предлагали.

– Знаю! Я все время твержу себе, что должен быть сильным, что должен бороться – но всякий раз…

– Всякий раз? – Я встряхнула его за плечи. – То есть вы хотите сказать, что это – не первый случай?

– Эти припадки? – Витолд выпрямился и посмотрел мне в лицо. – Нет, конечно. Пока был ребенком, ничего подобного не припомню. Но когда стал… э-э… стал юношей, такое начало случаться. Время от времени. Как правило, в конце зимы и на протяжении всей весны. Слуги меня жалели. Отец – тоже. Он говорил, что это – болезнь, что с нею надо бороться. Мне давали сонные настои, чтобы я спал как можно крепче. Это недолго, всего три-четыре раза в год, и продолжается два-три дня, редко больше… Пока был жив отец, он следил за этим.

– А сейчас? – Мне стало жалко больного мужчину, которому я ничем не могла помочь. – Вам дают эти настои?

– Иногда дают, но… – он протяжно вздохнул, – я не всегда их пью.

– Почему?

– Боюсь. Мне кажется, что бегством я от страха не избавлюсь.

Что ж, мысль здравая.

– И еще мне кажется, что этим я убиваю часть самого себя! Если бы ты знала, Дайна, какие мне под действием настойки снятся кошмары! Иной раз я не знаю, что лучше – напиться этой дряни и забыться или оставить все как есть и мучиться от… от…

– От припадков?

Он только кивнул.

– Но теперь, когда мастера Лелуша убили… Я снова боюсь. Мне кажется, это обязательно случится… сегодня!