— И что же с этим твоим разборчивым мужиком случилось?
— С каким мужиком? Чего случилось?
— Ну с тем городским мужиком, в хорошей куртке, который машину ловил?
— А чего с ним случилось? — в полной прострации абориген уставился на Маркиза.
— Ну ты же сам сказал только что: «не вертел бы носом, так жив бы остался»! Значит, с ним что-то случилось? — И, чтобы стимулировать слабую память собеседника, Леня снова извлек на свет Божий новенькую голубую пятидесятирублевку.
При виде купюры печальные глаза аборигена заблестели, и он радостно сообщил:
— Так менты потом приехали, греться заходили, говорили, что авария случилась на повороте, красный «жигуль» с «уазиком» столкнулся… «Жигуль» дочиста сгорел, просто как свечка… Значит, мужик тот, городской, помер — он ведь как раз в эту «восьмерку» и сел…
— Он подсел в красную «восьмерку»? — взволнованно переспросил Маркиз. — Ты ничего не путаешь?
— А чего мне путать-то? С какой радости? Я с ним разговаривал, вот как с тобой сейчас, предлагал ему попутку поймать… Только он грубый такой, послал меня.., в голубую даль, а сам — одну машину остановил, не сел, другую — тоже не сел… пока та «восьмерка» не подъехала. Все выбирал… Какого рожна ему было нужно! Ну вот и довыбирался…
— Выходит, в той красной «восьмерке» в момент аварии было два человека, а не один? — уточнил Леня.
— Ну выходит, — подтвердил абориген, — а радости-то?
— А милиция тебя ни о чем не спрашивала?
— А на фига им нужно меня спрашивать? — искренне удивился абориген.
Леня окинул взглядом его неказистую фигуру, не вызывающую у официальных лиц доверия и сочувствия, и подумал, что милиционеров в данном случае можно понять.
— А сам ты, конечно, ничего им не говорил? — уточнил Леня на всякий случай.
Мужик ответил ему таким выразительным взглядом, что Маркиз сам понял неуместность своего вопроса.
— А что же ты мне сразу-то про эту аварию не рассказал? — поинтересовался Леня, протягивая информатору вожделенную голубую бумажку.
— Так я эту аварию сам-то не видал, что же я тебе про нее могу набрехать, — честно ответил мужичок, и тут он увидел пятидесятирублевку, с которой в глубине своей несчастной души уже распрощался.
Глаза его радостно заблестели, он выхватил купюру у Маркиза и мгновенно исчез из поля его зрения.
— К бабке Варе побежал, — задумчиво прокомментировала это событие практичная Зинаида, — она как раз самогонку варит… Теперь он на неделю загудит, это точно!
Леня не слишком расстроился: он узнал от случайного нетрезвого собеседника все, что тот знал об апрельской аварии, и неожиданно даже больше того, на что он сам рассчитывал, отправляясь сегодня в эту недалекую командировку. Попросив у Зинаиды пару бутербродов и бутылку «Фанты», он сложил эти припасы в пакет и отправился в свою машину, чтобы не мешать задушевному разговору.
Лола проснулась, когда наступили сумерки. Учитывая, что в середине мая на город Санкт-Петербург вовсю надвигаются белые ночи, это означало либо поздний вечер, либо дождь. Так и есть: небо густо заволокло синими тучами, и вот уже первые капли забарабанили по балкону. Лола не стала подобно классику восклицать:
«Люблю грозу в начале мая!» — она терпеть не могла дождь.
Лола встала с кровати и подошла к зеркалу. Из зеркала в полутьме на нее таращилась весьма помятая физиономия, волосы всклокочены, и глаза припухли. Виданое ли дело — столько проспать! Естественно, что лицо катастрофически отекло! Что это с ней случилось? Никогда она не любила спать днем, даже в детстве слова «тихий час» наводили на Лолу лютую тоску. Очевидно, сегодняшний дневной сон — это реакция на стресс. Как Лола ни бодрилась, она ужасно испугалась, когда Пу И пропал. Она не может себе представить, что из ее жизни уйдет это капризное крошечное создание.
Лола оглянулась по сторонам. Подушка, на которой Пу И совсем недавно возлежал, закатывая глаза и делая вид, что он совершенно без сил, была пуста. Лола прислушалась.
В квартире стояла полная, глубокая, поистине гробовая тишина. Отчего-то эта тишина не успокоила Лолу, а наоборот, привела ее в состояние легкой тревоги.
Мимоходом взглянув на часы, Лола ужаснулась: она проспала три с лишним часа, а Лени все нет!