Собачий поцелуй (СИ)

Мэри положила голову ему на грудь, закинув на него ногу, и от этого ему стало только хуже. Его план забыться в объятиях другой с треском провалился. Оливия не желала покидать его мысли, или, вернее было сказать, это он не желал её отпускать. Сириус вздохнул, отодвигая от себя сокурсницу, выбираясь из-под неё. Со стороны входа потянул сквозняк, и Блэк весь покрылся мурашками. Он подобрал с пола свою одежду и начал одеваться.

— Ты не останешься? — протянула Мэри, надув губы.

— Не неси чепухи, Макдональд. — Сириус натянул джинсы и обернулся, бросив на неё недовольный взгляд. — Скоро сюда вернётся Марлин.

— И что? — Мэри села, прикрывая грудь рукой, и Блэк усмехнулся этому жесту. И почему девчонки всегда так делали? Он же только что видел её голой.

— Как это, что? — спросил Сириус, теперь уже полностью одетый, готовый свалить ко всем чертям. Он покачал головой, поражаясь её глупости, вытянул из пачки сигарету и зажал её губами. — Я не собираюсь трепаться об этом. — Он окинул взглядом диван, имея в виду то, что произошло на нём минутой ранее. — И тебе не советую. Пока, Мэри.

И он ушёл, оставляя возмущённую девушку позади себя. Щёлкнув металлической зажигалкой Zippo, Блэк поджёг сигарету и затянулся, выпуская в остывший ночной воздух облачко белого дыма. Под ногами валялись пустые бутылки и банки из-под пива. Земля была усеяна бычками, будто странным снегом. Издалека доносилась музыка, ревущая из колонок у сцены, крики и смех пьяной толпы, но многие уже брели с концерта к своим палаткам. Сириус с трудом отыскал тент Джеймса. Внутри раздавалось тихое посапывание Люпина — его сморило прямо в кресле, возле кухонного уголка, которым никто из них не пользовался. Торшер рядом с креслом мигал, подрагивая тусклым оранжевым светом. Поразмыслив с секунду, Блэк разбудил Рема.

— Что такое?! — встрепенулся парень, похожий сейчас на перепуганного лохматого волчонка.

— Ничего, приятель, всё в порядке, — успокоил его Сириус, положив руку ему на плечо. — Ты уснул в кресле. Иди лучше в кровать, а то завтра спина будет болеть.

Люпин моргнул несколько раз, всматриваясь в лицо друга, медленно осознавая, что это не сон. Он поднялся, направляясь в сторону спальни, но потом передумал и вернулся в кухню, где налил себе стакан воды. В палатке были все удобства, благодаря магии. Сириус в это время устало опустился в нагретое сонным Люпином кресло, наблюдая за ним.

— А где ты был? — задал простой вопрос Рем, привалившись к раковине. Его голос прозвучал хрипло ото сна. Блэк хорошенько подумал, прежде чем ответить.

— Гулял, — сказал он, и Ремус кивнул. Он плохо соображал сейчас, это было видно по его мутным глазам. — Иди спать, Лунатик, — мягко попросил его Сириус. Тот снова кивнул, оставил стакан на столешнице и скрылся за шторкой, отделявшей зону спальни от остального пространства.

Блэк достал зажигалку — подарок Сохатого на прошлое Рождество — и пощёлкал ей несколько раз, открывая и закрывая крышку. Пламя вспыхивало, отбрасывая длинные тени вокруг, и тут же гасло, погружая Сириуса в полумрак палатки. Торшер горел совсем слабо, освещая только несколько десятков сантиметров ближайшего пространства. Странная мысль посетила Сириуса: они с Мэри ни разу не поцеловались. Отчего-то это показалось ему смешным, и он тихонько хохотнул, а потом подумал, что сидит тут как какой-то псих. Надо было ложиться.

Укладываясь в постель, он думал о том, добралась ли Марлин до палатки, и о том, возненавидит ли его теперь Мэри. Ему не хотелось так поступать с ней, но было уже поздно жалеть. Он думал, как, вернувшись в Хогвартс, встретится с Оливией, и лёгкий спазм проходился по его внутренностям, сжимая их в комок. Как он переживёт всё это, Сириус понятия не имел. Раньше у него никогда не было серьёзных отношений, и он даже не подозревал, что расставаться может быть настолько тяжело. Особенно, когда тебя бросили.

Следующим утром Блэк уговорил парней уехать домой. Хватит с него этого проклятого фестиваля.

***

Теперь, сидя в поезде и слушая объяснение Оливии, он чувствовал, что из него хотят сделать идиота. А потом, слушая подтверждение её словам из уст Лунатика и Эванс, он поражался, каким идиотом всё это время был сам. Если бы только он узнал обо всём в тот день… Это было так глупо, что хотелось или рассмеяться, или заплакать. Но он не сделал ни того, ни другого, потому что позабыл обо всём, когда Оливия его поцеловала. Только сейчас он понял, что чувствует долгожданное умиротворение. Теперь всё встало на свои места, будто недостающий элемент пазла наконец нашёлся и довершил картину.