Собачий поцелуй (СИ)

Несколько слезинок упали на пергамент, и чернила в этих местах поплыли. Оливия вытерла лицо тыльной стороной ладони. Ей так отчаянно не хотелось верить, что Кейт действительно ушла сама, но письмо было написано её рукой. Хотя вряд ли бы женщина открыто призналась, что её уволили. Она бы не хотела расстраивать Оливию ещё больше. Девушка ещё несколько раз перечитала аккуратные строчки, но не нашла ничего, за что можно было бы зацепиться. Только пожелание показалось ей немного странным. Кейт прекрасно знала, что её выдают замуж насильно, потому и не стала желать счастья в личной жизни, но решила дать совет прислушиваться к сердцу…

Что говорило сердце Оливии? Она приложила руку к груди, почувствовав под ладонью сильные толчки. В быстром ритме девушка могла отчётливо уловить страх за свою жизнь. В мысли пробрался образ человека, ставшего ей слишком дорогим за эти несколько месяцев. Сириус Блэк — вот кто заставлял её сердце биться чаще. Оливия видела перед собой его лицо, озарённое счастливой улыбкой, серые глаза, горящие только для неё одной. Слышала его голос, интонации которого непременно становились мягче, когда он говорил с ней. Её тело помнило все его нежные касания, каждое из них отдавалось томной негой в воспоминаниях. Наверное, это и есть любовь. Когда дыхание замирает, а сердце срывается на бешеный ритм, и хочется плакать от переизбытка чувств.

Розье обхватила себя руками, подавляя желание разреветься. В последнее время она опять делала это слишком часто, но жизнь сама подталкивала её к этому. Единственное, чем успокаивала себя Оливия — помолвка на самом деле ничего не значит. Во-первых, её всегда можно разорвать. А во-вторых, девушка всё равно собиралась примкнуть к «хорошей стороне», и надеялась, что в таком случае отец и вовсе от неё откажется. Думать об этом было неприятно, больно даже, но это было бы лучшим вариантом из всех возможных.

Аккуратно сложив письмо, Оливия спрятала его в ящичке стола, что запирался на ключ, и тяжело вздохнула, чувствуя, как лёгким не хватает воздуха. В комнате было душно. Она распахнула настежь окно и высунулась на улицу, вдыхая полной грудью. Сад начинал наполняться жизнью, птичьи трели звенели с каждого деревца, молодая трава была ещё совсем короткой, а на деревьях и кустах распускались почки. Взгляд девушки лениво скользил по окрестностям, любуясь видами, и замер, завидев заброшенную оранжерею. За пыльными стёклами было видно буйную поросль разросшихся сорняков. Очевидно, за теплицей никто давно не ухаживал. Оливия нахмурилась. Её короткое пребывание в отчем доме уже успело выбить её из колеи бесчисленное количество раз, и, кажется, неприятные сюрпризы не собирались заканчиваться.

Розье вновь натянула мантию и выбежала на улицу через заднюю дверь, ведущую напрямик в сад. Прошла мимо пока ещё выключенного фонтана и мимо давно пустующих конюшен — мистер Розье ещё лет пять назад продал волшебных пони дочери, посчитав, что она стала слишком взрослой для такого. Территории мэнора были впечатляющими, так что девушке пришлось идти добрых десять минут. Добравшись до оранжереи, Оливия отперла стеклянную дверь и оказалась внутри. Спёртый воздух было тяжело вдыхать, очевидно, вентиляционная система не работала. Да и температурный режим, поддерживаемый магией, совсем сбился без нужного контроля. Здесь было слишком жарко.

Кое-где ещё были видны цветущие растения, но большую часть пространства занимали огромные сорняки. Оранжерея была в ужасном состоянии, мама пришла бы в ужас, увидь она своё любимое место во всём замке сейчас. Оливия разозлилась. Какого чёрта здесь вообще происходит? Замок обслуживало по меньшей мере три эльфа, неужели ни у кого из них не нашлось времени на небольшую теплицу? Девушка решила больше не беспокоить Минни, та и так была вся на нервах, так что Розье позвала другого домовика.

— Ксавье!

Эльф в тёмно-синей наволочке материализовался перед ней и тут же низко поклонился, приветствуя. Ксавье был одним из самых старых эльфов семьи, он служил им, когда мистер Розье ещё жил во Франции, а раньше он принадлежал деду Оливии.

— Мадемуазель Оливиá. — Домовик говорил с явным французским акцентом, так и не отучившись от этого за все прошедшие годы.

— Почему мамина оранжерея в таком состоянии? Ещё летом с ней всё было нормально, за ней ухаживали. В чём дело? — строго спросила Розье, и эльф, как и Минни до этого, потупил взгляд.

— Эльфам было велено заниматься другими делами, — уклончиво ответил он.

Такой ответ не устроил Оливию. Она с большим трудом взяла себя в руки и опустилась перед домовиком на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Оливия знала Ксавье с самого раннего детства, так что была уверена, что эта маленькая уловка сработает.

— Ксавье, — произнесла она с улыбкой, стараясь звучать дружелюбно, — это papá приказал перестать заниматься теплицей?

Старый эльф сощурил глаза, окружённые глубокими морщинами, переступил с ноги на ногу, недоверчиво глядя по сторонам. Пусть и неохотно, но он всё-таки ответил: