Собака Баскервилей

Вполне вероятно, что именно этим объясняется удивительная бледность Рейчел на следующее утро, нервозность и приступы истерического смеха. Но что же было в сундуке? Что она с этим сделала? Разумеется, это были старые железки и камешки, которые мой друг выудил со дна пруда. Рейчел при первой же возможности избавилась от последней улики, указывающей на ее участие в преступлении (а точнее, просто выбросила в воду).

Я двадцать минут просидел неподвижно, обдумывая положение вещей. Все еще бледный как полотно Масгрейв все это время стоял рядом со мной с фонарем в руках и заглядывал в черное отверстие.

«Это монеты эпохи Карла Первого. – Он протянул мне несколько железных кружочков, найденных в сундуке. – Видите, мы совершенно верно высчитали время, когда был придуман обряд». – «А ведь, пожалуй, мы обнаружим еще кое-что, связанное с именем Карла Первого! – радостно воскликнул я, поскольку мне в голову вдруг пришло вероятное истолкование первых двух вопросов обряда. – Позвольте взглянуть на содержимое мешка, который вы вытащили из пруда».

Мы поднялись наверх, в кабинет Масгрейва, и он разложил передо мной железки и камешки. Я мог понять, почему они не показались ему чем-то ценным, поскольку металл почернел, а камни потускнели и потеряли цвет. Я потер один из этих камешков о рукав, и он засиял, как искра, у меня на ладони. Металлические предметы имели вид двойного кольца, но были погнуты и перекручены.

«Вы, конечно, помните, что роялисты оставались в Англии даже после смерти короля, – сказал я. – Когда им все-таки пришлось бежать из страны, они, наверное, оставили какую-то часть накопленных богатств здесь, чтобы, дождавшись более спокойных времен, вернуться и воспользоваться ими». – «Мой предок, сэр Ральф Масгрейв, сам был видным кавалером и правой рукой Карла Второго во время его странствий». – «В самом деле?! – воскликнул я. – Что ж, это дает нам последнее, недостающее звено. Должен вас поздравить, вы (правда, при несколько трагических обстоятельствах) стали обладателем весьма ценных фамильных реликвий. Впрочем, с исторической точки зрения они имеют даже большее значение». – «О чем вы?» – изумленно уставился на меня Масгрейв. – «Этот предмет – ни больше ни меньше, старинная корона королей Англии». – «Корона?!» – «Именно. Вспомните, что говорится в обряде: “Чьим это было?” – “Того, кого уж нет”. Имеется в виду казнь Карла Первого. “Чьим это будет?” – “Того, кто придет”. Эти слова относятся уже к Карлу Второму, чье возвращение в Англию ожидалось. Думаю, что этот погнутый и бесформенный венец когда-то украшал головы английских королей династии Стюартов». – «Как же он попал в мой пруд?» – «А вот чтобы ответить на этот вопрос, мне понадобится время». – И я принялся пересказывать ему длинную цепочку догадок, предположений и доказательств, которые привели меня к истине. Сгустились сумерки, и луна уже ярко светила в небе, когда мой рассказ был закончен.

«Почему же корона не попала к Карлу, когда он вернулся в Англию?» – спросил Масгрейв, пряча реликвии обратно в холщовый мешок. – «А это вопрос, на который мы, возможно, никогда не получим ответа. Может быть, Масгрейв, который хранил эту тайну, к тому времени умер, успев передать своему сыну ключ, но по какому-то недоразумению не разъяснив его значение. С того дня ключ этот передавался от отца к сыну, пока наконец не попал в руки человека, который сумел разгадать его тайну и поплатился за это жизнью».

Такова история обряда Масгрейвов, Ватсон. Корону они по-прежнему хранят у себя в Херлстоуне… Хотя Масгрейвам пришлось долго отстаивать на это право и заплатить немалые деньги, прежде чем им это разрешили. Думаю, если вам когда-нибудь захочется взглянуть на корону и вы сошлетесь на меня, они ее вам с радостью покажут. Судьба девушки неизвестна. Скорее всего, она покинула Англию и увезла воспоминания о совершенном преступлении с собой в заморские края.

Приключение с пляшущими человечками

Вот уже несколько часов Холмс сидел, скрючившись над химическим сосудом, в котором бурлила какая-то исключительно зловонная жидкость. Голова его была низко опущена, и с моего места он казался похожим на странную худую птицу со светло-серым оперением и черным хохолком.

– Стало быть, Ватсон, – вдруг заговорил он, – вы не намерены вкладывать сбережения в южноафриканские ценные бумаги?

От неожиданности я вздрогнул. Хоть я давно уже привык к необычным способностям Холмса, это внезапное вторжение в мои самые сокровенные мысли было для меня совершенно необъяснимым.

– Черт возьми, как вы догадались? – изумленно воскликнул я.

Он повернулся на стуле с дымящейся пробиркой в руке и устремил на меня свои лукавые глубоко посаженные глаза.

– Признайтесь, Ватсон, вы очень удивлены, – усмехнулся он.

– Я просто поражен!

– Надо бы взять у вас расписку в этом.

– Это еще зачем?

– Затем, что уже через пять минут вы будете удивляться тому, насколько это просто.

– Я отказываюсь в это верить.