Собака Баскервилей из села Кукуево

Когда я вернулся, кабинет был полон народу. Зосимыч опрашивал какого-то милиционера, за моим столом по-хозяйски расположился заместитель прокурора Баграмян, а перед ним на стуле для посетителей сидел майор, с которым недавно общался Зосимыч, как же его… Кондурин, не сразу вспомнил я. Два заместителя вели оживленный разговор, резко стихший при моем появлении. Баграмян вскочил и поздоровался со мной за руку.

— Вот, гостя развлекал, пока хозяин отсутствует, — словно извиняясь, торопливо проговорил он и быстро ушёл из кабинета, что-то бормоча себе под нос.

Я включил чайник, сунул пакетик в стакан и опустился за стол.

— Чем обязан? — имя отчество майора никак не хотело вспоминаться.

— Да вот, Сергей Егорович, решил заглянуть к Вам, узнать, как по убийству Герасимова дело продвигается, — майор внимательно посмотрел на меня.

Блин, какое его дело, как продвигается, его же епархия вроде бы МОБ — милиция общественной безопасности, а тут — интерес уголовного розыска. Ругаться с заместителем начальника РОВД не хотелось, и я осторожно сказал:

— Идет помаленьку…

— Может быть, нужно чего? Участковых подключить, например, или ГИБДД? Вроде бы в гаражах труп нашли, можно «пробить» по базе данных хозяев гаражей этих.

Мне показалось, что майор не столько говорит со мной, сколько прислушивается к разговору за соседним столом. А там закипали нешуточные страсти.

— Да едрить твою медь! Да что так-то?! — допрашиваемый Зосимычем капитан обладал, оказывается, довольно неприятным визгливым голосом, не очень вяжущимся с его широченными плечами и чёрными как смоль усами, отпущенными, видимо, по моде правоохранительных органов Средневолжска. — Почему ты мне не веришь, Денис?!

Где-то я видел этого капитана. Чайник закипел. А точно, это в первый мой день в Средневолжске, когда он с мужиком-сердечником у «бобика» говорил, и потом с тем же мужиком и Кондуриным в «Олимпе» был в пятницу. Зосимыч мне тогда сказал, что это и есть Мерецков, его фигурант по материалу, стрелок вольный. Вдруг не к месту вспомнилось, что мне еще Зосимыч советовал посмотреть, что написано в туалете уголовного розыска, дрянь, поди, какая-нибудь, военно-морской, пардон, сухопутно-милицейский юмор.

Это было забавно. Если, как говорил мой профессор в универе, «в Самаре — десять человек», намекая на тесноту мира, то в Средневолжске их было всего четыре, и все они находились сейчас в моем кабинете. Нет, пять, я забыл посчитать Катю.

— Костя, етить-колотить, отвечай на вопросы заданные, а не устраивай мне тут «плач Ярославны»! — Зосимыч был сердит и взвинчен. Баллов пять по его шкале, наверное.

Я посмотрел на майора Кондурина, который совершенно уже отвернулся от меня и открыл рот, намереваясь встрять в Зосимычевский опрос. Всё ясно, помощь тут только официальный предлог, майор опять пришел коллегу и приятеля перед Зосимычем выгораживать.

— Э-э-э… Спасибо за предложение, товарищ майор! Пока ничего не нужно, но, если что, я обязательно сразу к вам обращусь! — громким голосом перебил я так ничего и не успевшего сказать Кондурина и встал, намекая на окончание разговора. Майор опешил от неожиданности, поднялся на автопилоте и вынужден был попрощаться. Проводив майора до дверей, я пригласил из коридора ожидавшего допроса свидетеля и залез в стол за папкой с уголовным делом.

Когда через полчаса Зосимыч закончил опрашивать своего робин гуда в погонах, мой свидетель, ничего особого не привнесший в расследование, уже дочитывал протокол, собираясь расписаться.

— Молодца ты, Серега, лихо Кондурина выпроводил, я уж думал, всю кровь мне выпьют менты эти оба, етима! Выйдет из тебя толк, чётко ощущаю выйдет, — Зосимыч посмеивался в усы и смотрел на меня одобрительно.

А мне было совершенно не до него, мысли путались, в висках колотило. В папке с уголовным делом документы лежали совершенно не в том порядке, в котором я сложил их накануне вечером — точно помню, крайними сверху я положил два протокола допроса соседей потерпевшего, а теперь один из них лежал в середине, а другой вообще был вложен в объёмный протокол осмотра места происшествия. Кто-то рылся в моих документах. Но кто, Зосимыч, Баграмян, прокурор? Посторонних не принято оставлять одних в служебном кабинете, это все знают. Я полез опять в ящик стола и вытащил пакет с вещественными доказательствами. Печать была сорвана. Я напрягся сильнее. Однако все вещдоки, как и все документы уголовного дела были на месте, ничего не пропало.

12