Собака Баскервилей. Острие булавки

Хорошо, что трагедия не способна убить комедию, и они могут идти рука об руку. Единственный действующий компаньон фирмы Уиллиса, Хардмана и Дайка пустил себе пулю в лоб, когда инспектор пришел его арестовывать. А вечером Оливия и Роджер бродили по песчаному берегу среди дюн, выкрикивая свои имена, как они делали, когда были детьми.

Острие булавки

Отец Браун всегда говорил, что эту загадку он разгадал во сне. И это истинная правда, хотя и произошло это при довольно необычных обстоятельствах, к тому же именно в то мгновение, когда сон его был нарушен. А нарушил его стук, раздавшийся рано утром в громадном доме, который возводился за окнами священника, вернее, в половине дома, поскольку строительство его еще не было закончено. Этот многоквартирный улей все еще был облеплен строительными лесами и щитами, извещающими, что строителями и владельцами здания являются господа Суиндон и Сэнд. Стук всегда повторялся в одно и то же время, и определить, что издавало этот шум, было совсем не сложно, поскольку господа Суиндон и Сэнд взяли на вооружение новое американское изобретение – полы на цементной основе, которые, несмотря на ожидаемые гладкость, прочность, непроницаемость и постоянное удобство (которые сулила реклама), приходилось в определенных местах выравнивать тяжелыми инструментами. Любопытно, что отцу Брауну удалось даже из этого извлечь некую долю пользы: он говорил, что этот шум всегда будил его вовремя, чтобы не дать опоздать на самую раннюю мессу, отчего он и относился к нему, как к чему-то наподобие колокольного звона. В конце концов, заверял он, в том, что христиан будит не колокольный перезвон, а стук молотков, было даже что-то поэтическое. Если говорить откровенно, стройка под боком все же достаточно сильно действовала на нервы священника, но по другой причине. Над этим гигантским недостроенным домом нависло, словно туча, ожидание трудового кризиса, который журналисты настойчиво называли забастовкой. Но если бы такое произошло, то фактически стало бы локаутом. Надо заметить, что все это очень волновало отца Брауна. Тут впору задать вопрос: что может больше раздражать – постоянный шум стройки за окном или постоянное ожидание того, что в любую минуту этот шум может прекратиться.

– Если позволить себе помечтать, – тихо произнес отец Браун, глядя на циклопическое сооружение через круглые, похожие на совиные глаза очки, – как бы мне хотелось, чтобы эта стройка прекратилась! Вот бы все строящиеся дома оставались недостроенными, в лесах. Мне даже почти жалко, что строительство рано или поздно подходит к концу. Ведь дома кажутся такими свежими и полными надежды, когда их окружает белая филигрань досок, сверкающая на солнце. Как часто люди, заканчивая дома, превращают их в склепы!

Отвернувшись от предмета созерцания, он едва не столкнулся с человеком, который только что перебежал к нему через дорогу. Человека этого он едва знал, но достаточно, чтобы принять (в данных обстоятельствах) за вестника несчастья. Мистер Мастык был коренастым мужчиной с квадратной головой, нехарактерной для уроженцев Европы, но подчеркнуто щегольской костюм выдавал его страстное желание выглядеть, как истинный европеец. Недавно отец Браун видел, как этот господин беседовал с юным Сэндом из строительной фирмы, и ему это не понравилось. Мастык был главой новой для английской промышленной политики организации, возникшей в результате противостояния двух сторон. Она сплотила целую армию не состоящих в профсоюзах рабочих, в основном иностранцев, которые нанимаются в различные фирмы группами. Крутился он вокруг этой стройки явно для того, чтобы устроить на нее одну из таких групп. Короче говоря, он хотел обойти стороной интересы профсоюза и наводнить стройплощадку штрейкбрехерами. Отцу Брауну пришлось принять некоторое участие в ведущихся переговорах – обе стороны пытались привлечь его в свои ряды. Но, поскольку капиталисты в один голос твердили, что он – большевик, а большевики упорно называли его мракобесом, закоснелым последователем буржуазной идеологии, можно сделать вывод, что его здравые суждения не оказывали какого-либо заметного влияния ни на кого. Однако появлению мистера Мастыка суждено было стать предвестником событий, выбивающихся из привычной колеи спора.

– Вас просят прийти немедленно, – сказал мистер Мастык с заметным акцентом. – Есть угроза убийства.