Собака Кантерсельфа

Тотчас раздался звонок в дверь. Макс представил себе, что Сафа действительно достиг всемогущества и теперь, положив трубку, в один миг домчался до него, и слабо улыбнулся. Он уже не верил, что можно что-то изменить. Надежда исчезла, уступив место легкой грусти. Которая становилась все безутешнее.

– Я сама открою, ты отдыхай, – из кухни появилась мама, вытирающая руки передником.

Они все время что-то готовят, вспомнились некстати слова Сафы. Мать в последние дни буквально не выходила из дома, не расставаясь с Максом, словно он опять стал малышом.

– Откройте, милиция! – донеслось сквозь дверь.

Она, ломая ногти, открыла, сразу постаревшая, с посеревшим лицом.

– Не имеете права! Еще три дня осталось! Вы не можете забрать у меня моего мальчика.

Шорохов и Неволин почувствовали себя преступниками. Вдобавок появившийся крохотный Женька выкрикнул:

– Не трожь Максимку!

– А мы не будем, – миролюбиво согласился Неволин. – Мы зададим несколько вопросов.

– Спрашивайте при мне! – непреклонно заявила женщина.

Они зашли в комнату. В глаза сразу бросился полусобранный рюкзак, глаженный носки и трусы на стуле. Худой мальчик в очках испуганно поднял голову.

– Мы собственно только узнать, где вы были вечером 17 октября?

– Дома.

– Подтверждаю, – опять непреклонно вставила мать.

Напарники переглянулись, мать сейчас подтвердила бы все, даже что сын был на Луне.

– Кто это еще может подтвердить?

– Сафа. Сафин Александр. Вы вместе комиссию проходили, а потом к нам домой пришли.

Напарники опять переглянулись. Сафин был в списках. Там имелись еще двое, но по предварительным данным они временно находились на турбазе "Фарт", то ли работали там, то ли содержались под стражей. Тех двоих напарники оставили на потом.

– Поехали к Сафину. Переговорим с ним и если все подтвердиться, то привезем обратно, – Неволин увидел яростно округлившиеся глаза женщины и понял, что сказал что-то не то.

– Что значит – если подтвердиться! Мой мальчик никогда не врет! Ему через три дня на Черный пароход, а вы тут свои дела проворачиваете! Допросы, очные ставки всякие. Вы чего к пацанам пристали? Последние деньки хотите отравить? Вы, наверное, по-другому бы заговорили, если бы вас самих за шкирятник да на вахту?

– Мама, прекрати, ты никогда так не разговаривала, – не выдержал Максим, и женщина разом сникла.

– Извините ради бога, – опомнилась она и засуетилась.- Заходите, чаю попьем, что же это я? А Сафе можно и по телефону позвонить.

Откровенно говоря, напарники и Максима брали собой, чтобы он не успел дружка предупредить. Они отказались и все- таки настояли, чтобы Максим поехал с ними.

Чтобы успокоить мать они написали расписку, когда привезут его обратно. И даже тогда в глазах матери было не беспокойство, а настоящее горе, будто они забирали его навсегда. Когда садились в машину, Неволин поинтересовался у напарника, между прочим:

– Ты кстати свой рюкзак успел собрать?

Шорохов красноречиво постучал пальцем по голове.

Чем ближе они подъезжали к дому Сафы, тем сильнее Макс проявлял беспокойство. Он вспомнил содержание последнего разговора и понял, как будет выглядеть, если прямо сейчас привезет к Сафе ментов. Он даже взмок, тщетно стараясь придумать выход из ситуации. Менты ни на миг не выпускали его из поля зрения, а убежать при его хромоте было нереально. Напряженно думая, он даже вспотел.

– Тебе, наверное, трудно идти, ты весь взмок? – обратил на него внимание Неволин.

Чуткий, гад, как градусник, подумал Макс, а вслух признал, что действительно трудно, когда одна нога короче другой на пять сантиметров. На самом деле он соврал, всего на два. Они были уже в подъезде, и он старался орать погромче, чтобы хотя бы так дать знать о своем приближении.

– А у вас в милиции вакансии есть? – прокричал он в ухо Неволину.

Тот отскочил и, засунув палец в оглохшее ухо, с ожесточением потряс.

– Нет, вакансий нет. А ты чего так орешь?

– Я еще и глухой.

– И глухого и хромого всех гребут, сволочи, – возмутился Шорохов.

Когда шли по лестнице, Макс отдыхал на каждой площадке и подспудно ждал, как хлопнет знакомая дверь, и Сафа по-тихому смоется. Но дверь не хлопала, в подъезде было слышно, как летает шальная муха. У самой двери оперативники оттеснили его широкими спинами, и руки Макса безвольно опустились. Он чувствовал себя Иудой.

Шорохом встал сбоку, Неволин позвонил. Забухали торопливые шаги. Раздался голос Сафы:

– Макс, ты?

Максиму показалось, что он орет, на самом деле пасть его беззвучно раззевалась, точно у снулой рыбы.

– Открывай, милиция! – крикнул Неволин.

– Милиция? – дверь щелкнула, в щели показалось растерянное лицо.

– Если разрешишь, мы посмотрим!

Шорохов решительно распахнул дверь и, потеснив Сафу, вошел.

– Чего это вы? – лицо того выражало полное непонимание.

– Где вы были 17 октября, в тот день, когда проходили комиссию?

– Да у Макса же и был, скажи им Макс!

В комнате что-то грохнуло, раздался смачный удар, потом возглас Шорохова:

– Вот зараза!

В руках Неволина возник умхальтер. Макс столкнулся с взглядом Сафы и втянул голову в плечи:

– Я не хотел. Я не виноват.

– О чем ты? – не понимающе спросил Сафа.