Собака сутулая, или несколько дней из жизни Кассиопеи Кирпичниковой

Дмитрий Олегович огляделся. Метрах в ста на запад мельтешила машинами автотрасса, за ней виднелась деревня. Между автотрассой и лесом, из которого вышел Дмитрий Олегович, раскинулось поле, всё сплошь дырявое от нор землероек. Левый край поля был едва виден, зато справа оно закончилось, и там, вдоль лиственного перелеска и огромных как доисторические папоротники, высохших борщевиков, тянулась заросшая грунтовка, по которой, скорей всего, прохожий и ушёл. Шум трассы заглушал все лесные звуки, видимо, поэтому прохожий Дмитрия Олеговича и не расслышал.

– Кася! – вновь позвал Дмитрий Олегович. – Ты где?

Кася причитает

– Зачем он мне сдался, это чёрт ушастый! – горевала в яме Кася. – Хорошо же всё было: колбаска, гульки без поводка! Говорила же вчера – никакой охоты! Да у них и ружья никакого! Что бы было, догони я этого подлеца косого? Он бы нас двоих загрыз, как морковку!

На минуту ей показалось, что она слышала крик Дмитрия Олеговича, но эту мысль она быстро отбросила, потому что он наверняка сейчас дома, готовит ей кашу. Думает, наверное, что она нагуляется, потом придёт голодная, а он её тряпочкой лапки протрёт…

От жалости к Митеньке, которого ждёт жестокое разочарование, и к себе, которую ждёт не менее жестокая смерть, Кася заскулила.

– А Польша? А котинька? Они так ко мне привязались, что с ними будет? А потом Аня приедет, будет их ругать за то, что потеряли такую хорошую сутуленькую собаченьку!

– Митенька, забери меня отсюда! – снова заскулила Кася. – Я тебя слушаться буду, тапочки тебе приносить. Домой хочу!

Таинственные звуки

Возможно, именно то, что ничего, кроме шума машин, не было слышно, и заставило Дмитрия Олеговича тщательно обшарить местность. Он пошёл вдоль дренажного рва, и каждую минуту звал Касю. И когда дошёл до борщевиков, плотной стеной стоявших у лиственного перелеска, внезапно остановился

– Кася? – крикнул он. – Ты здесь?

Ответом ему был шум автотрассы. Но Дмитрий Олегович готов был поклясться, что слышал какой-то таинственный звук. Только понять не мог, откуда.

Он снова зашёл в лес и позвал Касю. И опять что-то услышал, не то скулёж, не то бормотание, но теперь с другой стороны. Покружив так минут двадцать, Дмитрий Олегович пришёл к выводу, что звук доносится из зарослей борщевика.

Треск и хруст

Лезть в этот костяной лес не хотелось. Во-первых, Дмитрий Олегович не любил борщевик. Когда-то он весьма ощутимо обжёгся его соком, который становится ядовитым, попав под солнечные лучи. Во-вторых, там был не только борщевик, но и кипрей с коробочками пуха, и репейник с цепкими колючками, и это означало, что вылезет Дмитрий Олегович из чащи сухостоя похожим на чудище Баскервилей. А в-третьих, больше всего на свете Дмитрий Олегович боялся не медведей или зайцев, и даже не цепкого шишабарника, а клещей, которые вгрызаются глубоко под кожу и заражают ужасными болезнями типа энцефалита и боррелиоза.

Однако он не мог уйти, не попробовав найти свою собаку. Натянув на голову капюшон, спрятав руки в рукава, он начал ломать сухие растения, чтобы было видно, что происходит за ними. Треск и хруст стояли неимоверные, даже гудение автотрассы на какое-то время затихло.

Земля, на которой росли борщевики, оказалась вся в рытвинах: то канава в человеческий рост, то взгорок с человека же. В канавах валялись сгнившие доски, железяки, битый кирпич. Кажется, когда-то здесь была стройка, а потом люди всё бросили и ушли.

– Кася! – позвал Дмитрий Олегович.

И вдруг совсем рядом послышалось:

– Я здесь! Здесь! Митенька, вытащи меня!

Кася, дай лапу!

Квадратное отверстие в земле Дмитрий Олегович увидел, только выломав почти весь борщевик. И даже удивился, как сам туда не свалился, он ведь на этом пятачке долго топтался.

Заглянув в колодец, Дмитрий Олегович с облегчением выдохнул: Кася стояла там на задних лапах, передними опираясь в стену.

– Цела?

– Цела! – Кася нетерпеливо повиляла хвостом.

– Подожди, сейчас я тебя вытащу.

Дмитрий Олегович присел у края колодца и задумался. Спускаться вниз не хотелось, с физической подготовкой у него было не очень, и вылезать потом будет проблематично, если вообще возможно. Глубокая ямища, для чего её, такую, выкопали, да ещё и кирпичом обложили?

– Кася, ты мне доверяешь? – спросил Дмитрий Олегович.

– Как-то мне этот вопрос не нравится, – севшим от переживаний голосом ответила собака.

– Доверяешь или нет?

– Доверяю, – неуверенно согласилась Кася.

– Тогда дай лапу.

– Что я – маленькая?!

– Давай лапу, говорю!

Согнувшись в три погибели, правой рукой упёршись в край колодца, Дмитрий Олегович протянул Касе левую руку. Кася тоже потянулась навстречу хозяину, тоже вытягивая левую переднюю лапу.

Дмитрий Олегович ухватил Касю за лапу и потащил наверх. Кася взвыла от боли, но Дмитрий Олегович не отпускал, хотя ему было и тяжело – тридцать килограмм живого веса! – и жалко собаку.

Через несколько мгновений Кася была наверху.

Два секрета

– Ты мне чуть лапу не оторвал! – обиженно сказала Кася.

– Вернуть тебя обратно и вытащить как следует? – спросил Дмитрий Олегович.