Собеседник. Выпуск 3

ГАМОВ: Нет. Видимо, проголодался - ушел. Но с тех пор мы жили в вечном страхе за безопасность своего убежища. К тому же нам было тесно. Некоторые палеонтологи и сейчас пытаются доказать, что гигантизм динозавров вызван был неумеренным, патологическим развитием гипофиза. Не хочу вдаваться в споры, но в мире гигантов могли выжить только гиганты - при чем же тут случайность и патология? Ведь никто не утверждает, что толстые ноги слона -результат неумеренного развития гипофиза? Просто сила ноги, как и всякого опорного элемента строения, пропорциональна ее поперечному сечению, которое увеличивается лишь пропорционально квадрату диаметра этого сечения. Отсюда - у больших животных объем ног должен возрастать гораздо быстрее, чем объем всего остального тела... И Хам это доказал. На четвертом месяце жизни он достиг в длину почти трех метров, а каждая нога, кстати, не выдвинутая в сторону как у черепахи, а расположенная близко к средней линии тела, была толщиной чуть ли не с меня. Хам превратился в неповоротливого, но живого рыцаря. Воротник пышно разросся, и кроме грибов Хам теперь с удовольствием перемалывал и пожирал ветки, которые я ему запасал ночами - круг желаний Хама (конечно вполне естественных) разрастался неимоверно. Это сподвинуло меня к действиям. Однажды, сидя при звездном свете около тяжелого прохладного Хама и постукивая пальцами по его широкому, как журнальный столик, лбу, я решился. Спустился на пляж и почти до утра обламывал вайи папоротников, похожие на трехметровые стреловидные копья. Меня обжигала ночная роса, мучили клещи, пугали тени, но я работал. Даже когда загремел гром, а молнии мертво высветили кривые араукарии и лохматые беннетиты, я продолжал, как муравей, стаскивать вайи к пескам, в которых залегли на ночь мои преследователи. Одна, другая, шестнадцатая... К утру диметродон с тарбозавром исчезли под гигантскими курганами холодных и сырых листьев папоротников. Только сирмозавр сонным холмом торчал под стенами нашей крепости - я очень надеялся на его силу. Даже грибы в эту ночь я выломал вблизи все; самые ближайшие положил под стеной, которую сирмозавру надо было взломать: захочет поесть - пробьется. Ну, а тогда все просто - Хам на волю, я к MBI

С первыми лучами солнца я открыл глаза, хотя спать почти не пришлось. Хам уже толкался, просил еды. Пришлось лезть на склоны, и пока я ломал грибы, прошло не меньше часа. А потом каменные столбы, отделяющие нас от пляжа, вдруг дрогнули. Песок под ними вспучился, полез вверх, а сверху, наоборот, покатились камни. Землетрясение? Ураган?.. И вдруг я понял - мой план удался -сирмозавр, как ножом бульдозера, срезал все каменные глыбы, мешавшие ему добраться до грибов!.. Наконец и последний столб рухнул, в мощной дыре я увидел плоскую голову сирмозавра, а над ней вдали - заросли и цепь лысых гор. Увидел, не взбираясь на склоны!.. Впрочем, радоваться было еще рано. Увидев меня и принявшего боевую позу Хама, сирмозавр остановился, заклинив собой проделанное им же отверстие. И почти сразу с ужасом я увидел, что там, на пляже, за спиной сирмозавра, зашевелился курган из папоротниковых листьев, любовно выложенный мною над тарбозавром. Солнце успело прогреть пески, нагреть воздух, и возбужденный тяжелыми снами тарбозавр ничем не напоминал того дебила, что забавлялся играми бабочек-каллиграмм. Даже на расстоянии я чувствовал его решимость, чувствовал, как легко и мощно работают его чудовищные конечности... И диметродон проснулся. Разбросал вайи, мял их чуркообразными лапами, озирался. Не мог понять, - что случилось? Один я понимал - все плохо. И Хам и я обречены...

И все же возня хищников вывела сирмозавра из оцепенения. Он медленно сполз в ручей, полностью запрудив его, и так же медленно дотянулся бронированной мордой до ближайших грибов. Но даже сейчас задняя часть его тела наполовину занимала пробитый в скалах проход, и диметродон, решившись, попытался войти к нам. Это смутило гиганта. Будто испугавшись прикосновения, он с неожиданной скоростью привстал, пропуская диметродона под свое бледноматовое, покрытое ромбическими пластинами, провисавшее как у дирижабля брюхо, а потом, будто упало давление в его гидравлических кранах, рухнул на несчастного хищника. Я даже глаза закрыл... А когда открыл их, сирмозавр уже освободил проход, а искалеченный, с лопнувшей в нескольких местах перепонкой, диметродон не шевелился. Можно было поверить - это не сон, это настоящее забвение!

Но даже сейчас мы с Хамом не радовались: к освобожденному проходу спешил тарбозавр. Я понял - борьба подходит к концу. Первое испытание MB, там, в моем веке, явно будет сочтено неудачным. И ведь по моей вине! Но ворвавшийся в наше убежище тарбозавр остановился.

Я оглянулся - что могло его поразить? Не сирмозавр, - он плевал на все, он был занят завтраком. Не диметродон - он вслушивался сейчас в шумы совсем других миров. И уж, конечно, не я... Кто же тогда? Кто же?..

Хам!

Вот кто остановил тарбозавра!