Собирая воедино (ЛП)

Медсестра включает проигрыватель. Пока идут вступительные титры, она начинает раздавать нам пластиковые стаканчики с попкорном. Выключают свет и раздражающее шипение утихает. Наконец-то, все погружены в просмотр, но ничто, даже Джули Эндрюс и ее миленький голосок, не могут оторвать меня от реальности. Я чувствую на себе взгляд Ригэн и еще чей-то. Несколько раз я поворачиваюсь в кресле, но никого не замечаю.

— Что ты делаешь? — интересуется Ригэн.

Я поворачиваюсь лицом к телевизору. Эвелин начинает ерзать. Я быстро целую ее в щеку.

— Ничего.

Ригэн подбрасывает зернышко попкорна в воздух. Она наклоняется вперед и ловит его ртом.

— Ой, прекрати. Если врешь, то делай это хорошо. Могла бы сказать, что просто потягиваешься.

— Если бы я так сказала, ты бы поверила мне?

— Нет, но восхитилась бы, как быстро ты придумала ответ.

Я улыбаюсь и возвращаюсь к просмотру фильма.

— Сколько тебе лет? — напрямик спрашивает Ригэн.

Никогда не видела людей, которые так быстро меняют тему разговора. Я становлюсь одержима разговорами с ней.

— Некультурно спрашивать человека о его возрасте, — ставлю я ее на место.

Она подбрасывает еще одно зерно, но в этот раз оно попадает в Эмбер, девушку, сидящую перед нами. Она анорексичка, которая находится тут столько же, сколько и я. Она худее прежнего, и пока у нее нет ни единого шанса, чтобы выбраться отсюда.

— Некультурно только в том случае, если человек уже совсем древний, — не сдается Ригэн. — Ну так сколько тебе?

— Двадцать семь. А тебе?

— Восемьдесят пять, — невозмутимо отвечает она, — я как «Загадочная история Бенджамина Баттона». (примеч. ред. — Загадочная история Бенджамина Баттона — история о мужчине, который родился в возрасте 80-ти лет, а затем… начал молодеть.)

Это заявление вызывает у меня улыбку.

— Мне двадцать три, — серьезно говорит она.

Ее ответ шокирует меня. Ей не дашь больше восемнадцати. Может она создала такой образ. Бледная кожа буквально натянутая на маленькие кости. Или может дело в ее смехе. Уникальный звук, словно она украла у жизни все удовольствия и использует каждую последнюю каплю.

Без сомнений, Ригэн — сумасшедшая, но иногда мне хочется побыть такой же. Хотя бы на несколько секунд.

— Ребенку нравится фильм? — она подбрасывает очередное зернышко в воздух. В этот раз оно отскакивает от головы Эмбер. Ее худенькие плечи вздрагивают, и я знаю, что еще чуть-чуть и она вспылит.

Я осторожно смотрю на Ригэн.

— Хватит называть ее «ребенок». Ее зовут Эвелин.

Ригэн складывает ладони вместе, моля о пощаде.

— Мой косяк, мой косяк. Эвелин.

Я все еще не верю ей и немного крепче сжимаю Эвелин.

— Эвелин нравится фильм?

— Она ребенок. Она не понимает, что происходит.

— Ну, хоть в чем-то я полностью с тобой согласна, — подмечает она.

Она еще несколько раз подбрасывает попкорн и он пару раз действительно попадет в рот.

— У тебя здесь не так уж и много друзей, правда?

— Нет.

— Давай держаться вместе, дорогая Мамочка. Будем folie а deux Фэйрфакса.

— Что такое folie а deux?

Ригэн поворачивается и загадочно мне улыбается.

— Безумие на двоих.

Прежде чем я успеваю ответить, к нам поворачивается Эмбер и стреляет в Ригэн взглядом полным ненависти.

— Можете разговаривать потише?

— Конечно же, я могу не говорить так громко, но тогда какое в этом веселье?

Эмбер выхватывает у Ригэн попкорн, из-за чего одна из медсестер встает с места.

— Девочки, — предупреждает она.

— У нас все хорошо. Все хорошо, — говорит Ригэн и улыбается очаровательной улыбкой.

Медсестра садится на место, и впервые за весь вечер, Ригэн сидит тихо. Думаю, что так лучше для нее. Несмотря на всю ее ненависть к этому фильму, она не сводит взгляд с экрана. А я, черт подери, до сих пор не могу ни на чем сфокусироваться. Я продолжаю думать о сегодняшнем разговоре с матерью. Велев ей больше не приходить, я действительно надеялась, что она смилуется и скажет, что верит мне. Что она будет стоять за спиной, пока я медленно буду воспроизводить свое прошлое.

Я ожидала от нее слишком многого? Может быть. Но, может быть, я слишком мало думаю о себе. Мне невыносимо нести это бремя.

— Почему ты напугана? Ты самый храбрый человек, которого я знаю.

Открыв от изумления рот, я оборачиваюсь, ожидая увидеть позади себя Синклэра. Но его там нет.

Фильм продолжается. Эвелин крепко засыпает. Вскоре и я начинаю клевать носом, когда слышу голоса позади меня. Один женский, другой мужской. Через несколько секунд я сажусь прямо и оборачиваюсь. Я знаю этот голос. Он что-то пробудил во мне.

Сердце у меня стучит как барабан, когда я понимаю, что это Синклэр. Он стоит у входа, разговаривая с одной из медсестер. Он что-то быстро говорит. У Кэйт суровое выражение на лице, но она не перебивает его. Я попросила доктора Кэллоуэй, чтобы она вычеркнула его из запрещенного списка, но сделала ли она это? Боже, надеюсь, что да.

— На что ты смотришь? Ты меня уди…