Собирание русских земель Москвой

Поход под Нижний суздальской и городецкой рати с московской помощью принудил князя Бориса уступить племянникам и вернуться в Городецкое княжество140. Уступал Борис Константинович под давлением великокняжеской власти и силы Дмитрия Ивановича, а по его кончине поспешил к хану Тохтамышу, пробыл в Орде больше года и вернулся с ярлыком на Нижегородское великое княжество141.

Наши источники не дают указаний на то, какие действия или черты поведения в. к. Бориса Константиновича неизменно ставили его в противоречие с московской великокняжеской властью. Возможно, что для этого было достаточно, в понятии этой власти, получения ханского ярлыка, помимо соглашения с великим князем всея Руси. Общее положение дел и отношений на восточной украйне Великороссии, особое значение которой в нараставшей борьбе с татарским и вообще всем инородческим миром вполне выяснилось еще при Дмитрии Донском, делало, можно сказать, неизбежной ликвидацию всякой неопределенности в ее политических отношениях. Предшествовавшие события показали, что и власть ордынская ясно учитывала стратегическое значение Нижнего как опорного пункта, господствовавшего над Волжским путем и восточным флангом приокской линии. Ряд татарских ударов привел Нижний Новгород к полному ослаблению и непосредственной покорности хану.

Отношения с Ордой, сложившиеся при в. к. Василии Дмитриевиче, дали ему возможность порешить нижегородский вопрос без столкновения с ханской властью и даже при ее помощи. На этот раз великий князь всея Руси не использовал своих свойственников, князей Дмитриевичей, против их дяди Бориса, а повел дело более круто. Он «сложил крестное целование» к князю Борису Константиновичу и пошел в Орду к хану Тохтамышу «со многою честию и з дары» просить великое княжение Нижнего Новгорода «под великим князем Борисом Константиновичем» себе. Богатые дары и полная покорность в. к. Василия доставили ему желанный ярлык, и он вернулся на Русь с ханским послом и татарским отрядом. Не знаем интимных подробностей этого дела, но, по всей видимости, оно было подготовлено на месте, так как нижегородские бояре, по летописному рассказу, сразу отступились от своего князя и выдали его с головой московским боярам и Тохтамышевым татарам. Василий Дмитриевич приехал в Нижний уже после поимания князя Бориса. Этим дело еще не кончилось. К в. к. Василию прибыл посол от царя Тохтамыша – звать его в Орду, а из этой поездки к хану Василий Дмитриевич вернулся, добившись утверждения за собой Нижнего Новгорода и Городца142.

Кратко и скупо сообщают наши летописные своды эту историю падения нижегородской самостоятельности. Только некоторые тексты сохранили намек на судьбу Дмитриевичей упоминанием о бегстве князя Семена в Орду. Их изложение не дает прямых указаний на то, как сложилось владельческое положение суздальско-нижегородских князей после падения нижегородской самостоятельности. В их обладании остался, вероятно, по решению хана Тохтамыша Суздаль, а к великому княжению отошли Нижний Новгород и Городец. Как бы восстановлено прежнее соотношение владений, когда эти последние города были великокняжескими, а они были связаны с Суздальским вотчинным княжеством. Разрушена эта связь, создавшая Нижегородское великое княжество.

В Суздале провел Борис Константинович остатки дней своих, в Суздале и погребен он в «своей отчине». При нем же в Суздале жили, по-видимому, и его племянники Василий и Семен Дмитриевичи, когда последний прибыл из Орды143. Но намеченный таким образом раздел нижегородских владений не имел под собой прочной основы. Утвердившись в обладании Нижним Новгородом, в. к. Василий Дмитриевич приобрел притязание на «все княжение», а суздальские Дмитриевичи, со своей стороны, не смогли примириться с утратой большей части того, что считали своей отчиной. Борьба немедленно возобновилась. И опять приходится отметить крайнюю недостаточность сведений, какие получаем в летописных сводах, притом не по каким-либо случайностям истории их текста, а вследствие явно тенденциозного замалчивания московскими книжниками ряда обстоятельств этих событий.