Собиратель грехов

– А мы уже научились читать, – хвасталась она. – Да, представляешь, ещё и четырёх с половиной лет нет, а уже читает! Вообще, я хочу сказать, Генка у меня очень мозговитый получился.

Вдоволь натешив своё материнское самолюбие, Милена кидала телефон на диван и торопилась позаниматься с ребёнком, чтобы добиться от него наилучших результатов. Мамаша усаживала маленького сына за стол, раскладывала перед ним кучу книг и «учила».

– Что ж ты за бестолочь такая, прямую палочку нарисовать сложно? Ведь умеешь, а не хочешь, лентяй! – орала Милена, награждая сына подзатыльниками. – Сиди спокойно и не вертись, как вша на гребешке, спину выпрями! В книгу смотри, в книгу! Что ты мне сюда пальцем тычешь, ты что, слепой? Вот синий домик, вот он! А там красный! – рвала горло мамаша, теряя терпение.

Окончив часовую пытку ребёнка, она отпускала его поиграть. До следующего занятия или очередной поездки на кружки Милена была абсолютно равнодушна к сыну. Не обнимала, не целовала, не играла, не читала книжек, не рассказывала сказок на ночь… Интересовалась только своими делами, реагируя лишь на баловство Генки. Мальчик и рос шкодником, не зная другого способа привлечь внимание матери.

В те редкие моменты, когда папа Гены находился дома, он не мог спокойно на это смотреть и непременно вмешивался в процесс обучения, стараясь защитить сына от чрезмерной нагрузки. И всякий раз это заканчивалось скандалом между родителями. Милена приходила в ярость и выкрикивала в адрес мужа разные обвинения:

– Ты сам не занимаешься с ребёнком, и мне не даёшь! Сын вырастет таким же тупым, как и его папаша! Ты хочешь, чтобы Генка, как и ты, всю жизнь на заводе вкалывал от звонка до звонка за копейки? – Ну и тому подобное.

Во время подобных разборок у ГэХи прибавлялась ещё одна обязанность: сгребать в кучу сорные колтуны червей, выпадающие из ртов родителей. Распутывая шевелящиеся комки, ГэХа должен был рассаживать червяков на светящуюся верёвочку, которой соединялись сердца родителей. Черви неторопливо жевали уже и без того тонкую нить. И в последнее время тёмному объекту даже стало казаться, что ещё пара скандалов – и ниточка порвётся.

Телефонные разговоры Милены фильтровал рогатый телепузик, грехолучи занятий собирал ушастый котообразный поросёнок, а ГэХе доставался грехопар, который он закручивал вокруг горла мамаши. Как следствие, ее мучил хронический кашель, часто болело и першило горло. Никакие лекарства не помогали. Молодой женщине легче становилось только летом, когда занятия прекращались.

ГэХа стекал по дивану от смеха, когда Милена в беседах с мужем уговаривала его переехать за город, потому что у неё на свежем воздухе всё проходит.

Однако был в работе и не совсем приятный момент. Дело в том, что ГэХе предписывалось раздуть пары́ грехов матери до такого размера, чтобы они задевали голову и горло ребёнка. И когда ему это удавалось, Гена страдал вдвойне, получая в придачу к занятиям головную боль и воспалённые гланды.

Мальчика оберегал светлый защитник, но даже он не мог помешать пара́м греха губить ребёнка, ведь хранителя ущемляли в правах родители: не водили Гену в церковь, не причащали, не осеняли крестным знамением, не молились за него. Если бы они приводили сына хотя бы раз в месяц на причастие или хоть изредка запечатывали бы крестом¹⁶, светлому воителю достаточно было бы одного взмаха крыла, чтобы уничтожить все тёмные испарения вокруг мальчика. Но пока светлый не в своём праве. Он стоял, печальный, около единственной иконы в доме и молился за своего окормляемого.

ГэХа в первый раз так близко видел светлого. Высокий, с большими золотыми крыльями, сияет так ярко, что больно смотреть. Работать в таких условиях было и страшно, и интересно. Тёмный объектик трепетал от любого движения хранителя, ему очень хотелось увидеть лик стража, но свет, исходящий от головы защитника, бил во все стороны сплошным потоком, и присмотреться не представлялось возможным.

Как-то раз Гена месяц гостил у своей крёстной и приехал совершенно здоровый, полный сил. А хранитель теперь шёл впереди него, держа раскалённый меч наготове. Все минус-фемтообъекты, что обитали в доме, мгновенно испарились. И ГэХе тоже пришлось спасаться, он-то понял, что теперь крёстная вмешалась в воспитание и начала активно воцерковлять мальчика. Первым делом ГэХа полетел к своему непосредственному надсмотрщику и рассказал об увиденном.

– Да знаю я, и без тебя доложили уже, – поморщилось начальство. – Не мелькай там больше, а то сгоришь. Теперь к матери ребёнка отправится объект второго уровня, он сам во всём разберётся. А ты пошё-ол отседова!..

Даже не договорив, куда нужно идти, надсмотрщик жёстко влепил ГэХе колючей булавой своего хвоста, да так сильно, что у маленького объекта оторвало часть ноги. На глаза наворачивались слёзы, но тёмные не умеют плакать. Обида переполняла всё его существо. А главное, за что?! За что он получил такой знак внимания со стороны начальства? Ведь всё по правилам сделал, прилетел, доложил…