Собиратели ракушек

Несколько дней спустя явилась его матушка — не для того, чтобы посочувствовать мне, хотя должна признать, она и не упрекала меня, она лишь хотела выяснить, буду ли я позволять детям видеться с ней и с Амброзом. Я ответила ей, что дети — не моя собственность и я не могу заставлять их видеться с кем-то или запрещать видеться. Они вправе поступать как хотят и видеться с кем хотят, а я никогда не буду им в этом препятствовать. У Долли, видимо, на душе полегчало. Оливии и Ноэлю она не очень-то уделяла внимание, но Нэнси обожала, и та ее тоже очень любила. Они одинакового склада ума, бабушка и внучка, и всегда хорошо понимали друг друга. Когда Нэнси выходила замуж, Долли устроила ей в Лондоне пышную свадьбу, и Амброз приехал из Хаддерсфилда, чтобы подвести дочь к алтарю. Тогда мы с ним увиделись в первый и в последний раз после развода. Он изменился даже внешне — теперь у него был вид преуспевающего господина. Очень поправился, начал седеть, а лицо стало красного цвета. Помню, в тот день, глядя на него, — он зачем-то выпустил золотую цепочку из жилетного кармана, — я подумала: типичный бизнесмен с севера, который всю жизнь только тем и занимается, что делает деньги. После свадьбы Амброз вернулся в Хаддерсфилд, и больше я его не видела. Он умер лет пять спустя, еще относительно молодым человеком. Бедная Долли Килинг пережила его на много лет, но так и не оправилась от этого ужасного удара. Мне тоже было его очень жаль. Мне казалось, что с Дельфиной он зажил наконец-то той жизнью, к которой всегда стремился. Я написала ей, но она мне не ответила. Возможно, не захотела принять мое сочувствие, сочла это за бестактность с моей стороны. А может быть, просто не нашла, что ответить.

— Ну а теперь уж я непременно пойду приготовлю чай, и не думайте возражать! — Пенелопа поднялась, поправила черепаховую шпильку, которая держала узел волос. — Ничего, если я вас оставлю на несколько минут? Вам не холодно? Может быть, зажечь камин?

Мистер Брукнер заверил ее, что ему вполне тепло, что камин разжигать не надо, и, когда она ушла, снова обратился к этюдам.

Пенелопа налила чайник и поставила его на огонь. Ей было спокойно и хорошо, как в тот летний вечер, когда она расчесывала волосы, а Амброз в зеркале говорил, что уходит от нее навсегда. Наверное, такое чувство приносит католикам исповедь — очищение, освобождение, прощение. Она была благодарна Рою Брукнеру, что он выслушал ее, и была благодарна судьбе за то, что фирма прислала к ней не просто специалиста, знатока своего дела, но и внимательного, доброго человека.

За чаем с коврижкой они снова заговорили о деле. Мистер Брукнер сказал, что панно будут выставлены на продажу, что же касается этюдов, то он сейчас их перепишет и отвезет в Лондон для оценки. «Собиратели ракушек»? Они пока что останутся здесь, над камином в гостиной дома в «Подмор Тэтч».

— Продажа панно — это только вопрос времени, — говорил он. — Вы, очевидно, знаете, что наша фирма недавно провела большую распродажу картин, написанных в викторианской манере, и другой такой распродажи в ближайшие шесть месяцев не предвидится. Во всяком случае, в Лондоне. Может быть, мы сможем продать этюды в нашем нью-йоркском филиале, но для этого я должен выяснить, когда там намереваются провести следующий аукцион.

— Шесть месяцев? Мне не хотелось бы ждать шесть месяцев. Я хочу продать их как можно скорее.

Он улыбнулся. Но ведь она ждала так долго!

— А если продать их частному лицу, вас это устроит? Без аукциона этюды могут несколько проиграть в цене. Готовы ли вы рискнуть?

— А вы сумеете найти мне частного покупателя?

— Есть один коллекционер из Филадельфии. Он приехал в Лондон с твердым намерением сражаться за картину «У источника», но денверский Музей изящных искусств обошел его. Он был ужасно огорчен. У него нет работ Лоренса Стерна, а на аукционах они появляются редко.

— Он еще в Лондоне?

— Не уверен, но могу узнать. Он останавливался в «Конноте»[21].

— Вы считаете, он захочет приобрести панно?

— Уверен, что захочет. Но конечно же, сначала надо выяснить, сколько он намерен заплатить.

— Вы сможете с ним связаться?

— Наверняка.

— А этюды?

— Это решать вам. Но стоило бы несколько месяцев подождать, прежде чем выставлять их на продажу… мы должны объявить о них, заинтересовать наших клиентов и публику, а на все это понадобится время.

— Понимаю. Может быть, с этюдами действительно стоит подождать.

Они обо всем договорились. Рой Брукнер немедленно стал составлять список этюдов. Потом он вручил Пенелопе расписку, бережно сложил этюды в папку и завязал тесемки. После этого Пенелопа снова отвела его наверх, и он осторожно снял панно. На стенах по обе стороны от двери в спальню остались лишь паутина и длинные полосы невыцветших обоев.

На площадке перед домом все было уложено в его вместительную машину: этюды он поместил в багажник, а панно, аккуратно обернутые в клетчатый плед, — на заднее сиденье. Еще раз проверив, хорошо ли все закрепил, Рой Брукнер захлопнул заднюю дверцу машины и повернулся к Пенелопе: