Собиратели ракушек

Пенелопа и не помнила, когда в последний раз заходила в магазин готовой одежды мадам Жоли, но, поскольку мадам Жоли на самом-то деле была миссис Коулз, женой начальника береговой охраны, полной и добродушной, этакой уютной бабушкой, смущаться не было причин.

— Кого я вижу! Сколько лет ты ко мне не заглядывала! — воскликнула та, завидев входящую в дверь Пенелопу.

— Хочу купить себе новое платье, — не тратя времени попусту, заявила Пенелопа.

— Милочка моя, ничего особенного у меня нет, только самые обычные платья и прочее на каждый день. Как ни стараюсь, ничего не могу раздобыть. Хотя одно платьице все же есть, прелесть какое: красного цвета и как раз твоего размера. Красный — твой цвет, я помню. А по красному полю дивные ромашки! Правда, оно из искусственного шелка, но на ощупь материя очень мягкая, как настоящий шелк.

Мадам Жоли принесла платье. Пенелопа зашла в кабинку, сняла юбку и кофточку и скользнула в красное платье. Оно и вправду было мягким, к тому же от него так приятно пахло! Выходя из-за занавески, Пенелопа застегнула пуговицы и затянула красный ремень.

— Шикарно! — воскликнула мадам Жоли.

Пенелопа подошла к большому зеркалу и, вглядываясь в свое отражение, постаралась увидеть себя глазами Ричарда. Вырез каре, подложенные плечи, расклешенная юбка в складку. Талия у нее тонкая, широкий ремень еще и подчеркивал ее, а когда Пенелопа повернулась, чтобы взглянуть на себя со спины, юбка разлетелась веером, и это было так женственно, что она осталась более чем довольна собой. Ни один из ее нарядов не придавал ей такой уверенности. Она, можно сказать, с первого взгляда влюбилась в это платье и приняла решение купить его.

— Сколько оно стоит?

Мадам Жоли отвернула сзади на шее ярлычок, где обозначалась цена.

— Семь фунтов и десять шиллингов. И к сожалению, семь купонов.

— У меня наберется семь купонов.

— Правильное решение. Ведь это надо же, первое же платье примерила и тут же купила! Но я-то о нем сразу подумала, как только ты вошла. Как будто на тебя сшито. Какая удача!

— Папа́, как тебе нравится мое новое платье?

Пенелопа вынула обновку из пакета и, встряхнув складки, приложила к себе. Лоренс откинулся в кресле, снял очки и прищурился.

— Цвет твой… да, нравится. Но что это ты вдруг купила себе новое платье?

— Мы же идем сегодня к Уотсонам. Разве ты забыл?

— Забыть-то не забыл, только не представляю, как мы туда доберемся?

— Генерал пришлет за нами машину.

— Очень любезно с его стороны.

— И кто-нибудь привезет тебя обратно… Потому что я иду обедать в ресторан.

Лоренс снова нацепил очки и с минуту разглядывал поверх них свою дочь. Затем произнес:

— С Ричардом Лоумаксом. — И это не был вопрос.

— Да.

Он взял газету.

— Что ж, хорошо.

— Послушай, папа́, как ты считаешь, я могу пойти?

— А почему бы нет?

— Но я замужняя женщина.

— Но не глупая буржуазка.

Пенелопа помолчала.

— А если я увлекусь? — продолжала она.

— А что, к этому идет?

— Может быть.

— Ах вот оно что! Ну так увлекайся.

— Папа́, знаешь, я тебя очень, очень люблю.

— Рад это слышать. А почему?

— По тысяче причин. Но больше всего потому, что с тобой всегда можно поговорить.

— Было бы ужасно, если бы мы не могли говорить друг с другом. А что касается Ричарда Лоумакса, то ты ведь уже не девочка. Я не хочу, чтобы ты страдала, но ты должна жить своим умом. Решай сама.

— Я знаю, — ответила Пенелопа. Она не сказала: «Я уже решила».

К Уотсонам-Грантам они приехали последними. Когда старый садовник генерала Джон Тонкинс приехал за ними, Пенелопа все еще сидела за туалетным столиком. Никак не получалась прическа. В конце концов она решилась забрать волосы наверх, но в последний момент вдруг опять передумала, вынула все шпильки, и волосы свободно легли ей на плечи. Теперь надо было подыскать, что надеть сверху, — новое платье было совсем тонкое, а вечера в сентябре холодные. Приличного пальто у нее не было, одно только клетчатое пончо, но оно выглядело просто ужасно. Пришлось искать старую кашмирскую шаль Софи. Схватив ее, Пенелопа быстро сбежала вниз по лестнице, но отца в гостиной не было. Она обнаружила его на кухне — он вдруг решил почистить ботинки.

— Папа́, машина уже здесь. Джон нас ждет.

— Ничего не могу поделать. Это мои выходные ботинки, я не чистил их четыре месяца.

— Как ты это определил?

— Последний раз мы были у Уотсонов-Грантов четыре месяца назад.

— О, папа́! — Его скрюченные пальцы никак не могли справиться с баночкой крема. — Сейчас я тебе почищу.

Пенелопа произвела эту операцию как можно быстрее, энергично действуя щетками и перепачкав себе руки. Пока отец натягивал ботинки, она успела вымыть руки и, став на колени, зашнуровала ему ботинки. Наконец они медленным шагом — не могла же Пенелопа торопить отца — вышли из дома и поднялись по тропинке к верхней калитке, где их ожидали Джон Тонкинс и старый «ровер».

— Извини, Джон, мы заставили тебя столько ждать!

— Да я-то подожду, мистер Стерн, мне спешить некуда.