Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Но существует на земле то, что страшнее увядания. Это войны. Они не щадят никого. Ни стариков, ни женщин, ни детей. И нет врага у войны более яростного, чем женщина, потому что она дарит жизнь. А войны были не такими уж редкими гостями человечества, особенно на нашем континенте. Подсчитал один швейцарский ученый, что за пять с половиной тысяч лет европейцы жили в мире менее трехсот. Из пятнадцати тысяч войн — больших и малых, что вспыхивали на нашей планете, — более половины пришлось на Европу. Зайдите в любой исторический музей, и всегда, или почти всегда, рядом с примитивной ступкой для размельчения зерен вы обязательно увидите боевую палицу, рядом с веретеном — лук и стрелы, рядом с плугом — длинноствольную пищаль, рядом с ткацким станком — скорострельный пулемет. Дым войны рассеивался над Европой ненадолго. В XII веке войны погубили 3,3 миллиона европейцев, в XIII — уже 5,4 миллиона, в XIX веке — 5,7 миллиона. Во время Первой мировой войны погибло около 10 миллионов человек. Вторая мировая война унесла более 50 миллионов человеческих жизней, а может быть, и больше.

И хочется верить, что придет время, когда земляне воздвигнут прекрасный монумент Женщине, символу постоянного обновления жизни, жизни на мирной нашей планете. Я в это верю и глубоко презираю тех представителей сильного пола, которые совершали или совершают любое насилие над женщиной. Именно за это деяние один из доблестных героев итальянского Сопротивления, коммунист, стал ничтожной личностью для меня, когда открылись некоторые подробности из его «боевой» жизни.

Он сидел напротив меня в римском корпункте «Известий», обливаясь горючими слезами. Выглядел беспомощным, с горестно опущенными плечами и осунувшимся, очень постаревшим за время, прошедшее с первой встречи, лицом. Этот почти легендарный человек, бравые фотографии которого обошли когда-то почти все газеты мира. Как же! Полковник итальянского Сопротивления Вальтер Аудизио, или Валерио — таково было его «номе ди баттилья», а если проще — партизанская кличка. Именно он собственноручно расстрелял Бенито Муссолини, а заодно и его любовницу, Кларетту Петаччи, которая оказалась рядом.

Поэтому и плакал бывший пожизненный сенатор-коммунист Вальтер Аудизио, заочно приговоренный к смертной казни прежними и новыми сторонниками убиенного дуче и вынужденный по сему случаю жить практически на нелегальном положении в своей родной Италии, каждодневно ожидая или пули в затылок, или ножа в бок.

— Нет, я не боюсь смерти, Леоне, — говорил, вытирая слезы, мой гость. — Но опять прокатилась газетная волна разных небылиц, в которых меня обвиняют в убийстве женщины, чья вина заключалась лишь в том, что она спала в одной постели с Муссолини. Мне уже не под силу это переносить. Я не мог убить женщину, понимаешь, женщину, клянусь тебе Богом, чертом, памятью своей матери и своей честью, наконец! Это была трагическая случайность, роковое стечение обстоятельств.

— Но послушай, Вальтер, она все же была расстреляна. Может быть, не тобой, а другим сопротивленцем, ведь вас же была целая группа исполнителей приговора. Кстати, ее имя упоминалось в приговоре, вынесенном Муссолини?

— В том-то и дело, что нет. Но автоматную очередь она получила из моих рук. В последний раз рассказываю тебе, как все происходило, и эта версия — самая правдивая из всех, которые известны по сей день. А было это так. Мы нашли дуче вместе с Петаччи в крестьянском доме деревни Джулино-ди-Медзагра, неподалеку от швейцарской границы. Нам было известно, что представители американской и английской разведок получили приказ взять во что бы то ни стало Муссолини и сохранить ему жизнь. Этого нельзя было допустить. Луиджи Лонго (тогда заместитель командующего корпусом добровольцев освобождения, а затем генсек Итальянской компартии. — Л.К.) категорически заявил мне: «Или ты расстреляешь Муссолини, или мы расстреляем тебя, Валерио». Приказ был абсолютно ясен для меня: Италия должна была сама, без посторонней помощи перестать быть фашистским государством путем совершения акта высшего возмездия. Кстати, Лонго и подписал смертный приговор бывшему дуче.

— Но при чем же тут Петаччи? Он что-нибудь говорил о ней?

— Да. «В крайнем случае ликвидируешь и эту потаскуху», — так прозвучали его последние напутственные слова уже мне вдогонку…