Соблазн

— Счастливой, счастливее тебя, дерьмо. Кто интересуется твоим ублюдочным мнением? Похоже, ты слишком много времени провел с самим собой. Слишком много пил из своего горшка. Постарайся лучше как следует посидеть на нем.

Надо пустить Червяка в его убежище. Пусть ползает по трубам в поисках экскрементов. Фу! Барбара спрятала свою фляжку и приготовилась уйти. Он слишком отвратителен. Даже в качестве пианиста.

Но что-то удерживает ее, не позволяет встать с его зараженного бархата. Внутри у нее все содрогалось от его наглого цинизма, но она не могла позволить себе уйти. Оскорбление, граничащее с оскорбительной правдой. Такой негативизм должен содержать хотя бы немного надежды, иначе гомосексуалист прекратил бы свое существование, вывернутый наизнанку своим гомосексуализмом, втянутый в собственную ментальную черную дыру. Если вы хотите есть, обедайте с толстяком. Если вам требуется самосознание — поговорите с мизантропом.

Она снова открыла свою фляжку.

— Итак, что ты можешь сказать в свое оправдание? — бросила она прямо ему в лицо. — Ты жалкий тип, хотя, похоже, у тебя есть все, в чем ты нуждаешься. Во всяком случае, много мебели. Почему же ты так несчастен? Только потому, что напоминаешь нарыв? Это не ставит тебя в положение жертвы, чем ты явно наслаждаешься.

— Правильно, правильно, — согласился он. — Мы все жертвы. Некоторые жертвы подтяжек. — И с угрозой посмотрел на нее. — Я не настолько слеп, милашка.

Ей следовало просто плюнуть ему в глаза и закончить все остроумным ответом. Их разговор напоминает партию в пинг-понг, когда шарик бесконечно летает через стол от одного к другому. Она легко могла ударить его кулаком. Только ему могло понравиться это.

— Некоторым мужчинам нравится чувствовать себя жертвами, — сказала она и тихо добавила: — Я полагаю.

— Некоторым мужчинам нравится трахать женщин, я полагаю. Это называется «ненавижу их, но трахнул бы всех», — продекламировал он, как редкий вид простейшего одноклеточного. — Вы сучки, не единственные страдающие из-за любви и неудовлетворенности. Думаешь, дедушке это было легко? Какому-нибудь коренастому парню в публичном доме, оплачивающему минет? Может быть, тебе стоило бы пойти в танцзал, где собираются жиголо, бабуля. Там много молодых людей, специализирующихся на пожилых дамах.

Барбара выплеснула то, что осталось в ее фляжке, в его уродливое лицо. Ударить Червяка кулаком означало бы коснуться его.

— Жизнь может дать нам гораздо больше, чем совокупление, — подытожила она. — «Мартини», например…

Он облизнул губы, заметив:

— Слишком много джина.

— …или музыку.

Она встала и направилась к роялю. Стопка старых песен была сложена аккуратно, в алфавитном порядке, свидетельствуя о педантичности хозяина.

— Давай попробуем попеть. Ничего не может быть хуже, чем эта беседа.

— Я держал пари, что ты захочешь петь.

Он мягко скользнул к роялю и опустил липкие пальцы на маслянистые клавиши. Комната немедленно наполнилась веселыми и печальными звуками. Нет бизнеса подобного шоу-бизнесу.

Играется в морге.

Его печальная манера игры придает любой песне неестественный характер. Но мелодия знакома ей. Барбара находит слова в стопке листков. Быстрый взгляд, и она вспоминает все, точно так же было и раньше. Его выбор слишком старомоден, даже для нее. Но тональность выбрана для ее голоса, в нижнем регистре. И заканчивается пение на высокой ноте. Она кричит так громко, как может, и чувствует огромное облегчение от выражения чувств. Как будто она желала сделать это всю свою жизнь, но не осмеливалась, и теперь, на полпути к смерти, позволила мягко подтолкнуть себя к финальному прыжку со скалы — с продолжительным криком.

Сосед, кажется, не имеет ничего против. Уничтожая их собственную сальсу в вернувшемся огне. Музыка забавна, если вас не интересует, кто слушает ее. Жизнь тоже забавна, если вас не интересует, что думает сосед.

Червяк резко прекратил играть. Он смотрел прямо ей в глаза.

Она отступила назад, готовясь к хлесткому удару его ядовитого языка, но он только и сказал:

— В тебе действительно что-то есть, милашка.

Что он подразумевает под этим?

— Ты могла бы устраивать живые шоу.

К чему он ведет?

— Живые шоу дрэгов. У тебя очень глубокий голос для женщины. Почему бы не притвориться, что у тебя есть член? Ты определенно будешь иметь успех.

— Это зависть?

— Честно, ты поешь совсем как королева. Если ты войдешь в шоу дрэгов, то сможешь избежать упреков в том, что всю эту косметику ты наложила, чтобы скрыть морщины.

Она наблюдала, как он закрывает крышку рояля, и снова могла бы выразить ему одобрение. Как ее учитель, он, хотя и в неприятной форме, высказал правильную мысль. Она давно хотела поменять свой гардероб.

— Взгляни на это с другой стороны, дрэг мог бы стать твоим прикрытием. Самой лучшей маскировкой, — добавляет он. — В этом женоненавистническом мире женщина, чтобы появляться на публике, должна надевать костюм и маску. Ты уже получила свою маску.