Соблазн для Щелкунчика

– Нет, только постоянных клиентов, – расцвел в улыбке официант. – Виктор Павлович для нас всегда дорогой гость.

Полич отблагодарил молодого человека щедрыми чаевыми. Тот, довольный донельзя, изогнулся и, пожелав паре приятного аппетита, исчез за дверью.

Марина подняла массивную крышку. Из-под нее вырвалось облачко пара и восхитительный аромат. Полич наполнил бокалы.

– Давай, Мариночка, отметим наш приезд. Пусть пребывание здесь оставит у нас только самые приятные воспоминания!

Марина пригубила из бокала. Марина вся светилась от новых впечатлений, и у Виктора Павловича шевельнулось в душе какое-то странное чувство. Похоже, это была злость на далекого соперника Петренко.

«Господи! Надо принять закон, по которому всех красивейших женщин заносили бы в Красную книгу. И владеть ими давалось бы право лишь тем, кто обеспечивает им такой уровень жизни, на который эти неземные создания могут претендовать».

Виктор Павлович ни секунды не сомневался, что у него такое право есть, а вот у рохли и неудачника Петренко его нет и быть не может.

Дни летели незаметно. Днем Марина посещала курсы, а вечера проводила в компании остроумного и находчивого Полича. Они совершали долгие пешие прогулки по городу, съездили в Петергоф. Виктор Павлович умело организовывал их досуг, разнообразя впечатления. Архитектурные достопримечательности он чередовал с театром, концерты эстрадных знаменитостей с казино, ночными клубами и водными прогулками. Марина была в восторге. Чем больше узнавал ее Виктор Павлович, тем больше он завидовал Петренко и недоумевал по поводу необъяснимо глупого выбора Марины.

Как-то раз, сидя в одном из парков, Полич заметил, как смотрит Марина на нарядных малышей. Был чудесный, теплый летний денек, и тенистые дорожки парка были ярко расцвечены пестрыми платьицами, костюмчиками, бантиками юных созданий, которые то плакали, то смеялись и галдели, как голодные галчата.

К ним под скамейку закатился мяч, и маленький карапуз, уморительно ковыляя на коротких пухлых ножках, устроил целое представление, безуспешно пытаясь отыскать пропажу. Он надувал щеки и уже собирался разреветься, как Виктор Павлович, словно фокусник, вытащил из кармана конфету, а затем из-за спины и сбежавший мячик.

– Ты Карлсон? – спросил мальчуган.

– Это еще почему? – озадачился Полич.

– Потому что ты можешь исполнять желания.

Марина рассмеялась.

– Как тебя зовут, малыш?

– Я не малыш, – обиделся мальчуган. – Мне уже четыре года.

– Прости, брат, – оправдался Полич. – Так как твое имя?

– Сева.

К ним приблизилась молодая женщина, должно быть, мама забавного малыша. Не теряя достоинства, Сева важно кивнул Поличу и Марине:

– Пожалуй, я пойду. У меня есть дела. Я хочу пописать.

Они едва удержались, чтобы не прыснуть и не обидеть своим смехом делового малыша.

– Марина, – осмелился вдруг Виктор Павлович, – а почему у вас с Сергеем не было детей? Наверное, вы еще не оставили надежды на покорение вершин модельного бизнеса?

Марина помрачнела. Если сказать честно, она сама задавала себе этот вопрос. Когда свадьба только намечалась, Сергей говорил ей: «Дорогая, мне неважно, сколько у нас будет детей – десять или один. Главное, чтобы мы всегда были вместе». Марину это вполне устраивало, и она думала, что после года совместной жизни у них появится ребенок. Год прошел, но Сергей повел себя более чем странно. «Не будем спешить, родная. Боюсь, я пока не готов к столь серьезному шагу». Марина была безмерно удивлена, но старалась все-таки понять супруга. «Конечно, это важное решение. Более того, это решение для двоих. Стоит, вероятно, немного подождать. Я уверена, что вскоре он сам будет умолять меня о наследнике». Но время шло, а позиция Сергея не менялась. Удивительно, но Маринина мама проявляла в этом вопросе завидную солидарность с зятем. Впрочем, причины этого лежали на поверхности. Она еще надеялась, что в один прекрасный день глаза Мариночки наконец откроются и она оставит своего страшненького друга в прошлом. Конечно, дети в этом случае будут совсем некстати. «Чем заводить ребенка от такого чудовища, проще уж взять на воспитание крокодила», – считала она, но вслух ничего подобного не высказывала не в силу деликатности, а дабы не усложнять и без того запутанные отношения с молодыми.