Соблазн инкуба (СИ)

А сейчас… сейчас он следит за его сыном, как не следил бы, наверное, даже за своим собственным. И с какой преданностью и заботой он смотрел на маленького полукровку… Каэлин никогда не видел, чтобы Дэмис смотрел так на кого-то. Ни разу.

Многие вампиры не очень любили малыша Дэмиэна за то, что его матерью была человеческая женщина, но разве Владыку волновали такие мелочи? Он любил эту смертную когда-то, сейчас же от нее остались лишь прах в могильном склепе и он, Дэмиэн. Пожалуй, единственное существо, которым Владыка дорожил больше всего на свете. Он любил в этой жизни три вещи, три вещи, ради которых стоило жить, которые стоило ценить, это он твердо знал, прожив много веков. Это власть, могущество и богатство. Долгое, долгое время три эти фактора являлись приоритетами в его жизненных ценностях, пока не появилась Мари. Тогда Каэлин узнал, что любовь гораздо важнее. Но за все надо платить, и боль от потери любимой сделала Владыку, который и раньше не отличался излишней сентиментальностью, еще более жестоким и беспощадным. Врагов надо убивать, предателей сжигать, тех, кто не подчиняется, — изничтожать. Никаких слабостей, никаких сантиментов, только кровь и власть. А если слабость все же есть… то ее надо защищать любой ценой, даже ценой собственной жизни. Сейчас у Каэлина была одна слабость — Дэмиэн. Но за сына он был спокоен: так, как охраняют его, даже дракон не охраняет свои сокровища. К тому же почти все время с ним находился Дэмис.

Возможно, после смерти Мари он бы избавился от ребенка, который убил его возлюбленную, выбираясь на этот свет. Но, во-первых, она сама пошла на это, даже зная, что плод, который она носит, в конечном итоге убьет ее. И те месяцы, что она была беременна Дэмиэном, те месяцы, что он выпивал ее жизненные силы, она была счастлива, в то время как Каэлин ходил мрачнее тучи. А во-вторых… Во-вторых, Дэмиэн слишком напоминал ему мать. С детского наивного личика на него смотрели нежные и ласковые глаза Мари. Но в те моменты, когда эти глаза становились красными, Каэлин чувствовал такую безысходность, что старался избегать мальчика. Плод союза смертной и монстра — да, он был прекрасен. Но Дэмиэн был необычным ребенком, не мог контролировать свою силу и жажду с рождения, как другие вампирские дети… Первые месяцы ничто не могло его насытить, человеческую же пищу он есть отказывался напрочь. Некоторое время после рождения сына и смерти Мари с ним находился только Дэмис, который кормил ребенка, ухаживал за ним, следил, потому что у самого Каэлина не хватало сил даже просто взять сына на руки. В его голове не укладывался нежный и хрупкий образ Мари в лице кровожадного монстра, каким, по сути, являлся и он сам. И их ребенок был таким же — красивым чудовищем. Но потом малыш стал расти, понимать многие вещи, Дэмис терпеливо возился с ним, обучая алфавиту, цифрам, читая ему на ночь, объясняя все те элементарные вещи, какими интересуется каждый человеческий ребенок. И чудовище стало превращаться в ласкового кроткого малыша. Дэмиэн понял, что убивать плохо, и больше не трогал служанок, которые приходили убирать в его комнате. Понял, что много крови пить нельзя, жажду надо контролировать.

И именно Дэмис был тем, кто четко разграничил в детском сознании понятия «хорошо» и «плохо». Каэлин был ему за это очень благодарен. Кто бы мог подумать, что суровый, хладнокровный убийца, вампир-некромант может быть таким терпеливым и заботливым наставником? Порой ему казалось, что Дэмис больше предан его сыну, чем ему самому. И что малыш больше любит Дэмиса, чем своего отца.

Впрочем, такие мелочи Каэлина не трогали. Главное, что сын сыт и в безопасности. Со временем он смог научиться любить его и видеть в нем нежную красоту и кротость Мари, а не вечно голодного маленького вампиреныша. Детей Каэлин терпеть не мог, как человеческих, так и вампирских. Хотя они мало чем отличались друг от друга.

— Владыка! — От мыслей Каэлина отвлек начальник охраны безопасности особняка, когда он шел по коридору в свою спальню.

— Что случилось, Норт? — повернувшись к вампиру, спросил он.

— Мы поймали Рэма.

Глубоко в подвале, под шикарными залами и комнатами роскошного особняка дю Шарма, находились подземные казематы и настоящие средневековые темницы. Здесь было сыро, мрачно и холодно, разве что крысы не бегали. Крысы вампиров боятся, как и все остальные животные. Здесь Каэлин наказывал провинившихся.

— Ты очень… очень сильно расстроил папочку, — произнес Каэлин, нависая над красивым вампиром.

Да, Влыдка знал, что многие его подданные за глаза называют его большим папочкой-вампиром, но это было скорее из уважения и… любви, как бы странно это ни звучало, чем цинизма и скепсиса. Кланы, что присягнули на верность Каэлину дю Шарму, уважали и ценили своего Владыку. А те, что, присягнув на верность, не уважали и не ценили… не жили.