Соблазнение красавицы

— Я в большом долгу перед этой девушкой, которая спасла двух дорогих мне людей — тебя и моего сына. И буду еще больше обязан ей, если она поможет Мейрин благополучно разрешиться от бремени. Я тоже на все готов, чтобы помочь ей.

У Элерика гора с плеч свалилась. Он был безмерно счастлив, что брат поддержал его. Кили стала ему очень дорога, и, хотя им не суждено быть вместе, он сделает все. чтобы она ни в чем не нуждалась.

Когда Йен вышел из комнаты, Элерик подошел к Кили, которая перестала метаться и затихла, безжизненно распластавшись на постели.

Он прилег рядом и нежно провел рукой по телу любимой, задержавшись у шеи. Кожа Кили была сухой и горячен, но, почувствовав ласку; больная невольно потянулась к нему; потрескавшиеся пылающие губы обожгла ему ладонь.

Инстинктивно Кили вплотную придвинулась к Элерику и жадно приникла к его телу, просунув ногу между его ног, как будто хотела высосать из него все тепло.

— Холодно, — бормотала она. — Мне так холодно.

Элерик положил руку ей под голову и поцеловал в висок.

— Я знаю, любовь моя. Знаю, что тебе холодно. Обещаю, что позабочусь о тебе. Даже если ты станешь проклинать меня, я не отступлюсь.

От ее легкого дыхания, щекотавшего него кожу, у Элерика мурашки побежали по спине. Кили поцеловала его в шею горячими жадными губами. Чувствуя, как вздрагивает ее тело он ощутил нарастающее возбуждение.

А ее непроизвольное движение ногой, зажатой между его ног, которая так соблазнительно касалась его чресл, мгновенно пробудило к жизни его орудие, так что Элерику оставалось только тихо и грязно ругаться себе под нос.

— Обожаю пробовать тебя на вкус, — пролепетала она, уткнувшись ему в шею.

В подтверждение своих слов Кили высунула язык и лизнула пульсирующую жилку, которая забилась еще быстрее, когда влажные горячие губы прильнули к ней.

Прежде чем Элерик попытался вырваться из ее объятий, она приподнялась и впилась в его губы сладострастным, обжигающим поцелуем, так что у него перехватило дыхание. Ощутив ее вкус и запах, он забыл обо всем и замер.

Эти поцелуи, соблазнительные, требовательные, горячие, без труда лишили его самообладания. Не иначе, как сам Господь решил испытать его. Он чувствовал, что адский огонь уже поджаривал ему пятки, пока он отчаянно боролся с соблазном протиснуться между ног Кили и подарить их телам наслаждение, которого оба влюбленных так страстно желали.

И дело было не только в том, что Йен мог вернуться в любую минуту, Элерик просто не мог позволить себе воспользоваться полубессознательным состоянием Кили.

Именно в тот момент, когда Кили пыталась оседлать Элерика, не давая ему опомниться от поцелуев, в комнату вошел Йен, держа в руках два ведерка с водой и несколько полосок ткани.

— Тебе придется раздеть ее догола и накрыть тонкой простыней: тепло только навредит ей.

Элерик нахмурился.

— Я отвернусь, — буркнул Йен. — Не забывай, я глубоко предан своей жене. И у меня нет никакого желания лицезреть чужие прелести.

Йен пересек комнату и занялся смачиванием полосок ткани в холодной воде, которую он предварительно налил в миску, в то время, как Элерик приступил к раздеванию, что оказалось нелегким делом, ибо Кили не желала расставаться с ночной сорочкой и отчаянно сопротивлялась.

— Не надо! — вскрикнула она.

Рыдания клокотали у нее в горле, отчего голос, и без того осипший, стал хриплым,

— Пожалуйста, оставь меня, это неприлично. Постой! Так нельзя!

Она резко взмахнула руками и угодила Элерику по скуле. Боль обожгла его лишь на мгновение, ибо больная была слаба, как котенок.

— Тихо, красавица! Я тебя не обижу, клянусь! Расслабься. Это я, Элерик, твой воин.

Он продолжал стягивать с нее ночную сорочку, но, когда дошел до плеч, Кили вдруг заплакала. Слезы нескончаемым потоком катились по щекам. Ее тело обреченно обмякло, лишившись последних сил, чтобы дать отпор неведомому демону.

— Это мой дом, — бормотала она сквозь рыдания. — Вы не можете выгнать меня из родного дома. Я ничего плохого не сделала!

Гнев охватил Элерика. Он понимал, что Кили бредит, вновь переживая обиду, нанесенную ей лэрдом Макдоналдом, свой позор и изгнание из родного клана.

Ему безумно хотелось помчаться туда и уничтожить их всех.

— Господи, что с ней такое? — тихо спросил Йен.

— Она пострадала от людской несправедливости и лишилась всего, что ей было дорого, — сказал Элерик сдавленным голосом. — Но я обязан ей жизнью и в долгу не останусь. Я отомщу.

— Элерик, — медленно заговорил Йен, отжимая тряпочки и глядя на брата. Закончив, он повесил последнюю полоску ткани на край миски. — Своим необдуманным поведением ты даешь ей надежду. Это жестоко. Она влюблена в тебя, и только слепой этого не заметит. Не поощряй ее, иначе придется жестоко расплачиваться за свое безрассудство. Подумай, какую боль ты ей причинишь, когда женишься на другой! Если девушка тебе не безразлична, убереги ее от страданий и унижения.