Соблазненная

Киринда погрустнела и сделала жест руками, как бы отстраняясь от зла.

— Извините, сагиб, но вдова не принесет вам счастья Лицо Адама просветлело, когда до него дошел смысл сказанного:

— Я не женюсь на Еве и еду на Цейлон сказать ей об этом. Я избрал Антонию. Цветок Лотоса просияла:

— Джон Булль говорил мне, что именно ее он выбрал для вас. Почему этот негодник никогда не ошибается? Ее смуглая прелесть была ни с чем не сравнима.

— В нем заключена мудрость многих поколений древней цивилизации. Когда ты положишь конец его мучениям и выйдешь за него замуж?

Она улыбнулась. Еще один негодник, который никогда не ошибается.

— Скоро, сагиб, теперь очень скоро. Лицо Сэвиджа осветилось редкой улыбкой

— Давай наполнять Эденвуд младенцами.

На подъездной дорожке перед зданием остановилась большая черная карета, и Адам Сэвидж вышел приветствовать трех ее седоков. На прошлой неделе двое из них нанесли скромные визиты на Хаф-Мун-стрит, третья же нанесла совсем нескромный визит.

Гора тяжелых кофров и другого багажа была перенесена из кареты прямо на борт «Летучего дракона» Каюты клипера были роскошно обставлены для его пассажиров Десяток нанятых Адамом корабельных мастеров заканчивал последние штрихи, но стремительно вытянутый корабль уже выглядел красавцем.

Тони и Адам скоро научились переговариваться взглядами, потому что, как они ни старались ускользнуть, их ни на минуту не оставляли наедине. Ближе к вечеру Адам угостил Роз бренди.

— Мы с Антонией прогуляемся вокруг озера, — сказал он, с трудом сохраняя серьезный вид. — Нас можно будет все время видеть из французских окон.

Тони легко оперлась на его руку, и они степенно удалились. Отойдя на достаточное расстояние, где их не слышали, она громко простонала:

— Адам, мне так неудобно.

Он нежно накрыл ладонью ее руку.

— Любовь моя, мне даже приятно, что тебя так оберегают. Знаешь, так и должно быть.

Она поглядела на него, не веря своим ушам.

— У меня побывал мистер Бэрке и потребовал дать обещание, что я не буду шокировать леди Рэндольф своим поведением

— Роз не так легко шокировать. Она сказала, что если мы так распалились, то ей придется нас караулить.

— Со мной она была более прямолинейна, дорогая. Прямо заявила, что не хочет, чтобы ты шла под венец с большим животом.

Большие зеленые глаза Тони внимательно следили за его лицом, выискивая малейший намек на недоверие.

— Знаешь, а в этом есть смысл. К тому же воздержание благотворно для души, — беспечно бросил он.

— Ха! Скажи мне это, когда мы месяц пробудем в море и у тебя будет торчать как шомпол. Еще покажется, что началось трупное окоченение.

— А как насчет тебя? — поддразнил он ее. — Смотришь, и Максуайн подойдет. Она легонько шлепнула его:

— Негодник! С вашего позволения, я оставлю его в покое.

Оба остыли. Остановились, держась за руки. В глазах светилось подавляемое желание.

— Тебе очень хочется, чтобы я тебя поцеловал, — напряженно прошептал он.

Она покачала головой и еле слышно сказала:

— Хочу, чтобы ты был во мне.

— Придумаем что-нибудь, — пообещал он. — Не хуже тебя люблю острые ощущения.

Тони несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять дрожь, и они двинулись дальше.

— Я ничего не говорила Роз о Бернарде Лэмбе.

— Не надо излишне беспокоиться, — твердо сказал он. — «Красный дракон» придет не намного раньше нас. У клипера скорость значительно выше. Это мы знаем, что Антони на Цейлоне, а твой кузен не знает. Он считает, что Тони в Лондоне.

— Может быть, никогда и не узнает. Возможно, сразу же вернется в Англию.

Адам сжал ей руку, но в душе считал, что судьба — старая стерва, так долго не отпускавшая его в прошлом.

Спустя месяц они были на полпути к месту назначения. «Летучий дракон» действительно оправдывал свое имя.

Мистер Бейнс был надежным капитаном и вел надежный корабль, бесшумно скользивший по поверхности океана.

Мистер Бэрке лично заботился о своих дамах, ограждая их от Максуайна и остальных немыслимых подонков, составлявших команду корабля.

На второй день плавания Адам для удобства дам натянул на палубе тент. Тони иногда нежилась на солнышке и скоро покрылась чудесным золотистым загаром, но временами солнце было таким свирепым, что она была рада возможности часами валяться под тентом, лениво помахивая огромным веером из пальмовых листьев.

От долгого бездействия и жары ее тело теряло былую угловатость, становилось более округлым, что было даже приятнее для глаза. Адам не мог оторвать от нее взгляда. Груди налились, все тело обретало зрелые формы, отчего у него закипала кровь. Она поднимала на него слипающиеся глаза, полные истомы, взглядами обещая райское блаженство при следующей встрече украдкой.

Им часто удавалось тайком обменяться поцелуями и пьянящими словами любви, но они не могли часами, как им хотелось, быть вместе. Лишь в компании других. Адам часто стоял за штурвалом от полуночи до рассвета. Это были часы, когда они оставались наедине. Порой им казалось, что никогда не стемнеет, но в конце концов небо из голубого становилось розовым, а потом черным. После полуночи они невольно говорили еле слышно, боясь нарушить тишину.