Соблазненная инопланетным воином

— Да, катай. — Он уходит, чтобы передать мои приказы, а я поворачиваюсь к Бриксу.

— Как там Ровакс?

— Он все еще жив, катай. Он потерял много крови.

— Скажи мне, когда он придет в сознание. Я хочу поговорить с ним.

АЛЕКСИС

Я задремала. Когда я открываю глаза, Варик стоит в кради и смотрит на меня, как на подопытного жука.

— Что? — огрызаюсь я, и он снова наклоняет голову, как будто не совсем знает, что со мной делать. Я фыркаю. Он думает, что спаривание со мной гарантирует процветание этому маленькому племени разбойников?

Когда я закончу с ним, он будет умолять Дексара забрать меня.

— Похоже, ты меня не боишься, — наконец говорит он. — Почему? Ты настолько храбрая или просто глупая?

Я облизываю пересохшие губы, отчаянно нуждаясь в воде.

— Ты не можешь убить меня, если хочешь, чтобы я исполнила твое дурацкое пророчество.

— Возможно, я не смогу убить тебя, но тебе не обязательно быть в полном здравии, когда я возьму тебя в качестве своей пары.

Я улыбаюсь ему.

— Знаешь, что интересного в людях? — Он молчит, а я обнажаю зубы и широко улыбаюсь. — Мы гораздо, гораздо более хрупкие, чем браксийцы. На самом деле, это чудо, что я вообще до сих пор жива после столь долгого отсутствия воды. Если ты не будешь осторожен, я могу умереть просто назло тебе.

Он рычит, но я вижу, как его глаза расширяются, когда он поворачивается, выходя из кради. Несколько мгновений спустя, он вручает мне чашку с водой. Я выпиваю ее залпом, прежде чем вернуть ему.

— Итак, — говорю я. — Раз уж ты планируешь стать моим шпили-вили, как насчет того, чтобы рассказать мне, зачем ты это делаешь?

Варик приподнимает бровь, но в конце концов пожимает плечами.

— Некоторые браксийцы рождаются, имея все, о чем только могут мечтать, в то время как другие рождаются, чтобы заполучить это.

— Полагаю, ты точно относишься ко второй категории.

Он игнорирует меня.

— Возьмем, к примеру, Дексара. Наши отцы были друзьями. Ты знала?

Я качаю головой, подавляя желание сообщить ему, что абсолютно никто не говорит о нем или его отце.

— Отец Дексара был катаем. Самый уважаемый король племени. Мой отец был всего лишь его подчиненным.

— Я думала, они друзья?

— Молчать! — его голос внезапно становится резким, странный блеск проникает в его глаза, и я закрываю рот.

— В конце концов, — говорит он, — мой отец понял, что никогда не познает истинной силы, пока он член племени Дексара. Он ушел, чтобы присоединиться к племени Лафы, продвигаясь по служебной лестнице, пока снова не стал вторым после катая.

Я вздыхаю. Не нужно быть психологом, чтобы понять, к чему это приведет.

Варик сейчас почти неузнаваем, лицо темно-красное, руки сжаты в кулаки. Он совсем не похож на того хладнокровного, рассудительного человека, который хладнокровно убил Тависа всего несколько часов назад. Он делает шаг вперед, и у меня чешутся руки схватить украшенный драгоценными камнями нож, прикрепленный к его поясу.

— Полагаю, ты не был в восторге от этого, — предполагаю я, но он игнорирует меня.

— И мой отец, и Лафа погибли, сражаясь с племенем Текара. Я увидел свой шанс и воспользовался им. Большинство браксийцев никогда бы добровольно не объединились с вуальди. Как только Лафа умер, я узнал, как он умер. — Он улыбается, и я вздрагиваю.

— Он пытался убить моих подруг.

Варик кивает.

— Твои человеческие подруги. «Те, что со звезд», — цитирует он, и я скриплю зубами.

— Я знал о пророчестве. Любой, кто общался с отцом Дексара дольше нескольких минут, слышал об этом, — усмехается Варик. — Он был так горд, полагая, что его сын спарится с той, кто гарантирует мир и процветание.

Он кивает на мои светлые волосы, и в десятый раз за последние несколько дней я жалею, что не покрасила их в темный цвет, когда была на Земле.

— Мне понадобилось всего несколько дней, чтобы узнать о тебе и вашей сделке с Дексаром, — говорит он.

— И что теперь? Думаешь, что спаришься со мной и каким-то образом обеспечишь процветание своей жалкой шайке неудачников?

Безумный блеск покидает его глаза, и он выглядит уже не как бредовый сумасшедший, а скорее, как социопат, которого я встретила прошлой ночью.

Социопат — это куда страшнее.

— Не имеет значения, истинно ли пророчество, — говорит он. — Важно, что в него верят браксийцы. Я уже собрал больше воинов, чем мог себе представить, и все они готовы к новому мировому порядку. Почему те из нас, кто способны править, должны оставаться в стороне только потому, что другие рождены в королевской семье?

Я, прищурившись, смотрю на него.

— Отец Дексара создал свое племя из ничего. С чего ты взял, что смог бы добиться большего? В чем твое преимущество, как лучшего правителя?

— Я знаю, что лучше для нашего народа. И это не объединение с вуальди и не поклонение племени Дексара просто потому, что оно больше и богаче. Я убью Дексара, и его племя станет моим.

Я игнорирую панику, которая сжимает мою грудь, и закатываю глаза.

— Значит, ты разделишь свою власть поровну между каждым из членов твоего племени?

Он тут же качает головой, и я смеюсь.

— Это не сработает, — начинает он, и я фыркаю.