Соблазненная инопланетным воином

— Ты будешь мыться, — говорит мне черноволосая женщина, и я открываю рот, чтобы сказать ей, чтобы она пошла к черту, но она продолжает: — Нас гораздо больше, а ты одна. Если нам придется раздеть тебя и искупать, мы это сделаем.

Когда меня забрали, на мне было тонкое голубое платье, и оно залито кровью Тэвиса. Держу пари, мое лицо тоже все еще в крови, и мне вдруг отчаянно хочется быть чистой. Я пожимаю плечами. Ну ладно.

Вода немного прохладнее, чем теплая, и я дрожу, когда подношу ладони к лицу, ополаскивая его. Женщины в основном игнорируют меня, но они охают и бормочут между собой, когда я мельком открываю им свою татуировку, когда тянусь за полотенцем.

Одна из женщин жестом приглашает меня сесть на деревянный стул, а другая начинает расчесывать мои влажные волосы. Судя по ощущениям, она заплетает их в замысловатый узор и фиксирует на макушке.

Мой желудок скручивает от нервов. Что, если Дексар не успеет вовремя?

Я прерывисто выдыхаю. Он успеет. А если нет, я сама отсюда выберусь. Я чуть не фыркнула. Никто не может обвинить меня в том, что я не оптимистка.

Женщины наносят на мое лицо какой-то вид браксийского макияжа, но я не обращаю на это внимания. Они тихо болтают, а я придумываю и отбрасываю планы побега, как ребенок, пытающийся сложить оригами. У меня будет только одна попытка.

Наконец женщины приносят другое платье, и я закатываю глаза. Теперь ясно, что Варик хочет сделать акцент цветом — яркий, чистый белый. Но я могу гарантировать, что мой небольшой бюст, будет непристойно выставлен напоказ. Я скрежещу зубами.

Люди здесь живут в нищете и пахнут не слишком свежо — я заметила, что одна или две женщины с тоской смотрят на мою ванну. И все эти женщины, включая ту, что беременна, выглядят так, будто они пропустили больше, чем несколько приемов пищи.

Но Варик потратил деньги на красивый наряд, чтобы мы могли играть в переодевания, а он мог притвориться настоящим королем. От ярости у меня дрожат руки, когда я тянусь за платьем и без возражений натягиваю его. Я хочу спросить этих женщин, сколько еды можно купить за такой тонкий материал, но какой в этом смысл?

Да, Дексар живет в роскоши, но он следит за тем, чтобы никто в его племени ни в чем не нуждался. Его воинам приказано следить за всеми — от самых успешных владельцев бизнеса до самых старых вдов. Он никогда не позволит своему племени быть голодным и неопрятным.

Я так глубоко задумалась, что не сразу поняла, что Орлиные Глаза жестом велит мне покинуть кради. Другие женщины начинают выходить, и женщина с черными волосами оглядывается на мою грязную ванну с такой тоской, что мне хочется убить Варика только за это.

Могла бы я убить Варика?

Я никогда раньше не отнимал жизнь. Бэт рассказала мне, что они с Невадой сражались против воинов этого племени и вуальди, когда защищали племя Текара. Она сказала, что убила больше людей, чем могла себе представить, и ее глаза потускнели при этом признании. Но когда я спросил ее, сожалеет ли она об этом, она покачала головой.

— Убийство оставляет на тебе след, — сказала она. — Который, я думаю, ты носишь с собой до конца жизни. Но иногда, некоторые люди должны умереть, чтобы невинные остались в живых. Я работаю над тем, чтобы смириться с этим.

Она сменила тему, но я думала о ее словах той ночью, когда готовилась ко сну. Это жестокая планета. Я видела здесь такое, чего и представить себе не могла. Всего за несколько недель пребывания здесь на меня дважды покушались, и это не считая вуальди, которые собирались нас съесть.

Если мне удастся избавиться от Варика, смогу ли я потом жить с этим?

Беременная женщина издает тихий звук, и я смотрю на нее. Она хромает, и мой взгляд падает на ее босую ногу, ступающую по неровной земле. Женщины позволили мне снова надеть туфли, но все они босиком, и я не думаю, что это потому, что им ненавистна закрытая обувь.

Варик притворяется, что он лидер, король племени, которому эти люди могут доверять. Между тем, у них явно не хватает самого необходимого, такого как обувь, одежда и еда.

Я спотыкаюсь, поднося руку к голове, как будто чувствую головокружение. Одна из женщин хватает меня за локоть, и я вытаскиваю шпильку из волос, пряча ее в кулаке.

Она ощущается непомерно тяжелой в моей руке, с замысловатым узором, вырезанным в металле на одном конце. Она двухсторонняя, и ощущение прохладного металла в моей ладони успокаивает, хотя это вряд ли поможет.

Женщины ведут меня на небольшой холм к травянистой поляне. Солнце уже взошло, и мне припекает в затылок. В любой другой ситуации эта обстановка была бы на удивление умиротворенной — журчание реки здесь было тише, прерываемое птичьими криками и шелестом листьев на легком ветру.

Справа горит огромный костер, отбрасывающий тепло. Пламя поднимается высоко, и воин добавляет больше дров, пока я наблюдаю.