Соблазнить герцогиню

Через некоторое время, почувствовав, что силы возвращаются к нему – он все-таки заставил себя поесть, – Филипп поднялся с кресла, подошел к портрету и снял его со стены. Портрет из-за массивной рамы оказался очень тяжелым, и он с трудом дотащил его до двери, где прислонил его к стене. Филипп решил, что прикажет слугам убрать его с глаз долой, пока он не придумает, что с ним делать дальше.

А теперь ему, наверное, следовало побриться и принять ванну. И еще переодеться. А также уволить камердинера, если тот начнет досаждать ему идиотскими вопросами.

Филипп вышел из кабинета и направился к лестнице. Он твердо решил, что отправится в Лондон и отыщет Шарлотту. А если она не захочет вернуться с ним в Рутвен-Мэнор, то тогда он останется с ней. Филипп еще не решил, что будет делать потом, но он точно знал, что, по крайней мере, будет находиться с ней рядом. Хотя ясно, что она не примет его с распростертыми объятиями» Что ж, он потерпит… Главное – он будет видеть ее. И будет ждать, когда ее ненависть к нему хоть немного уменьшится.

Когда он проходил мимо библиотеки, его внимание привлек бюст деда. «Каким же высокомерным и самовлюбленным надо быть, чтобы приказать художнику вылепить собственную копию», – подумал Филипп с удивлением (раньше эта мысль не приходила ему в голову).

И дело не только в бюсте… Ведь дед по всему дому развесил свои бесчисленные портреты…

Остановившись перед бюстом, Филипп протянул к нему руку, но тут же отдернул ее – бюст показался ему ужасно холодным. Впрочем, ничего удивительного… Таким же холодным был и сам человек. Причем сходство бюста с прототипом было поразительное. Те же губы, те же глаза, та же презрительная усмешка… Неужели он, Филипп, похож на этого человека?

И неужели Шарлотта, глядя на него, видела его именно таким, как этот бюст?

Филипп пристально смотрел на человека, которого когда-то боялся и которого никогда не любил. Дед пытался сделать из него настоящего герцога Радерфорда – правильного. Этот человек презирал всех, кого не считал ровней себе. Хотя на самом деле следовало презирать таких, как он, – высокомерных и бесчувственных.

Филипп вдруг почувствовал, что задыхается – на него словно навалились все кошмары детства и юности; казалось бы, давно забытые…

В ярости стиснув зубы, Филипп схватил бюст обеими руками и, приподняв, швырнув его на пол. Гипсовый бюст с грохотом разбился, и Филипп, отбросив носком башмака самый крупный осколок, тихо проговорил:

– Нет, я не такой, как мой дед. И никогда таким не буду.

– Это было ужасно, – пробормотала Шарлотта, покосившись на лорда Форшоу.

Ее подруга, леди Эмма Уитлок, тоже посмотрела на Форшоу, затем с улыбкой воскликнула:

– Но это же кадриль! Не понимаю, как он мог наступить тебе на ноги столько раз. Ужасно неловкий…

– Дело не в этом, – проворчала Шарлотта. – Просто он все время смотрел на мою грудь, потому и наступал на ноги.

Эмма взглянула на лиф своего платья и со вздохом заметила:

– Хотела бы я, чтобы и на мою грудь так смотрели. – Улыбнувшись, она поспешно добавила: – Разумеется, мне вовсе не нужны кавалеры. Просто хотелось бы выглядеть получше.

Именно поэтому Эмма и дружила с Шарлоттой. Дочь лорда Северли была единственной женщиной в Лондоне, не подозревавшей Шарлотту в том, что та пыталась увести у нее поклонника, жениха или мужа. Всем мужчинам из высшего общества Эмма предпочитала своих собственных, воображаемых, героев.

– У тебя и так прекрасная грудь, – возразила Шарлотта. Немного помолчав, добавила: – Что ж, пожалуй, мне пора… Можешь отправиться со мной, если хочешь.

Эмма театрально закатила глаза:

– Но ты должна признать, что вечер удался – во всяком случае, прошел не так уж плохо.

Шарлотта поморщилась:

– Тут все таращатся на меня.

– На тебя всегда везде таращатся, – заявила Эмма. – Такая уж у тебя репутация. Но ты не обижайся. Я не имела в виду ничего такого… И мне ужасно хочется, чтобы на меня тоже таращились.

Шарлотта рассмеялась, но смех ее тут же оборвался; она заметила темноволосого мужчину, пересекавшего зал, и сердце бешено заколотилось у нее в груди.

Но нет, это был не Филипп. Этот слишком уж худощав.

Весь вечер ее внимание привлекали высокие темноволосые джентльмены, и в каждом из них она видела Филиппа. Как странно… Она никогда раньше не замечала, что среди английских аристократов так много высоких и темноволосых. Да, к сожалению, их слишком много. Это ужасно огорчает, когда пытаешься забыть одного из них – тоже высокого и темноволосого… Черт бы его побрал!

– Дорогая, что с тобой? – Эмма помахала рукой перед лицом подруги. – Ты слышишь меня?

– Да-да, конечно.- Шарлотта изобразила радостную улыбку. – Так что, уходим отсюда?

Эмма пристально взглянула на нее. Потом тихо сказала:

– Только не улыбайся мне этой фальшивой улыбкой. Ты ведь снова думала о нем, верно?

– Конечно, нет, – ответила Шарлотта. И тут же, отвернувшись, окинула взглядом зал. Она никак не могла отделаться от ощущения, что Филипп находился где-то здесь, рядом; ей казалось, она чувствовала его присутствие – как чувствовала всегда, когда он приближался к ней…